Джеймс Риз - Книга теней

– И только если понадобится, – добавила она.

Крики сестры Клер прекратились. Вернее сказать, сменились мольбами и новыми молитвами, произносимыми плаксивым, заискивающим голоском. Я могла точно определить, что она молится, даже несмотря на то, что кляп заглушал слова. Сам звук ее голоса был наполнен страхом. Но кошка есть кошка, и монахине пришлось лежать под ней смирно. Мне пришло в голову, не в обмороке ли она; я почти жалела ее. Почти.

– Ты готова? – спросил Асмодей.

– Почти, – отозвалась Себастьяна, продолжая чертыхаться себе под нос по поводу содержимого бархатного футляра, затем подошла ко мне очень близко и принесла извинения за то, что мне придется вновь обнажиться. Прежде чем я успела спросить зачем, рядом со мной появился священник и, словно тонкую кожицу, снял с меня голубой шелковый плащ, в который совсем недавно завернула меня Себастьяна. Теперь он бережно «развернул» меня, словно ниспосланный ему дар. Он пожирал меня глазами, исследуя горящим взглядом все мое тело. Восхищаясь мной.

– С ума сойти, – проговорил он, кладя ледяные руки свои на мои небольшие груди, отчего к ним опять прилила кровь. Он зажал набухшие соски между пальцами и потеребил их. – Так, только слегка, – сказал он Асмодею. – Посмотри сам. – Возможно, я начала привыкать к знакам внимания , которые мне оказывал священник, но что касается этого Асмодея… Тот подошел, встал позади кюре и принялся изучать меня, глядя поверх его плеча.

– Посмотри, – продолжил священник, проводя рукой по моему телу. – Ты когда-нибудь видел нечто подобное?

Но Асмодей не ответил; он прошелся взглядом по мне, причем начал с пяток и остановился, дойдя до глаз. Его глаза, темно-зеленые, как изумруды, были непроницаемы. Он не смеялся надо мной, но и не восторгался. Однако он явно ободрил меня, и я восприняла это как щедрый подарок. Тут я увидела, как Себастьяна передает ему что-то завернутое в черный бархат.

– Начинай, – распорядилась она.

И я вновь увидела, как при взгляде на лежащую позади меня сестру Клер новая вспышка гнева исказила черты его лица и кровь прилила к щекам. Он перешел на другое место, и я более не могла его видеть.

– Скорей , – призывала Мадлен. – Девицы уже собрались в большой зале; они ждут, когда к ним спустится сестра Клер.

Она также добавила, что только что прибыли несколько членов муниципалитета и кое-кто из селян.

– Ну что ж, – сказал Асмодей, – боюсь, им придется подождать, ибо глава монастыря, как они ее называют, немножечко, э-э-э… отвлеклась. – Он был занят тем, что дразнил сестру Клер и мучил ее; судя по смеху отца Луи, тот тоже принимал участие в этой забаве.

– Лучше расскажите мне, – потребовала Себастьяна, все еще занятая тем, что прежде было завернуто в бархат, – все ли прошло, как мы задумали, в келье этой монахини? – Я сначала подумала, что она обращается к Асмодею, но ответила ей Мадлен.

– Да, да , – подтвердила девушка-призрак. – Все как задумано . – И принялась рассказывать, как она предстала перед сестрой Клер в ее келье, приняв обличье «той, другой» (лишь много позднее мне стало известно, что имелась в виду Перонетта), и как она принялась удовлетворять ее потаенные желания. Дала ей то, о чем та столь долго мечтала и чего столь долго была лишена. Превратила в насмешку и ее похоть, и ее воздержание. Затем, улыбнувшись, Мадлен рассказала, как в самый разгар сладострастия приняла свой обычный облик и оросила кровью разгоряченную монахиню. – О, это нужно было видеть , – поведала мне Мадлен.

По-видимому, Асмодей явился в келью, как раз когда сестра Клер отведала крови потустороннего существа и начала кричать; как и было задумано, он закрыл монахине рот ладонью, другой рукой обездвижил ее и тем самым дал уйти своей сообщнице, которая возвратилась в библиотеку – ко мне и к отцу Луи. (Тут она опять назвала меня ведьмой, сказав: «К нашей ведьме и к отцу Луи».) Так что не всю ночь она укрывалась среди теней. Она проделала с сестрой Клер то же, что Луи проделал со мной, но если тот имел целью своей просветить меня и тем вымостить мне путь к знанию и надежде, Мадлен должна была устрашать и мучить… Я терялась в догадках, чем она могла заниматься с сестрой Клер; мне и теперь трудно себе это представить.

– А как дела у тебя, Асмо? – поинтересовалась Себастьяна. – Я немного тревожусь, ведь прошло немало времени с тех пор, как ты…

– Да, – согласился с ней великан. – Я давно этим не занимался. Это ты верно подметила. – Тут они обменялись улыбками. – И вообще я никогда не был искусен в твоем ремесле. Это не по моей части.