Джеймс Риз - Книга теней

Как хозяйка Эсбата, созвавшая сестер, я сидела на полу, рядом с фрейлиною и юношей, и смотрела.

Как долго – я не могу сказать. Я… На меня нашло. Я была сломлена. Чем? Разливанным морем вина? Необычностью того, что видела? Бесстыдством сестер? Простой и властной силой вожделения? А что если кто-нибудь наложил на меня заклятие?.. А может, это было чувство облегчения, вызванное осознанием того, что долгожданный час наконец настал и скоро все закончится?

Мне насилу удалось оторваться от созерцания их захватывающей игры, состоявшей в том, чтобы, перебирая бессчетное число вариантов, собрать в итоге любовную головоломку, – и то благодаря тому, что я услышала, как произнесли мое имя.

– Себастьяна, – прозвучал чей-то зов. – Себастьяна!

– В чем дело? – спросила я нетерпеливо, ибо вдруг оказалась извлечена из самой наисладчайшей бездны. И тут я заметила необычный прилив крови, которая поднялась к моей шее, лицу, заставив их вспыхнуть огнем, все мое тело полыхало, а нежно-настойчивые прикосновения моих пальцев, которыми я по нему скользила, отзывались в нем приятнейшею истомой.

Но кто же позвал меня? То была Теоточчи. Она вновь обратилась ко мне, проговорив:

– Я прошу извинить меня, но… – и опустилась на пол рядом со мной, сев так близко, что ее и моя щеки соприкоснулись. Какое-то время мы молча наблюдали за тем, как совокупляются наши друзья.

– Извинить за что?

Мне было трудно отвлечься; казалось, я одна смотрю на Лючину и Николо; все сестры, кроме одной, словно исчезли, растворились в небытии, но я знала, что вскоре смогу ощутить их, и горячий озноб, который я смаковала, станет вдвое сильнее, принеся наслаждение.

– Здесь в протоколе должен быть пропуск; старшие сестры знают об этом правиле, так что мой долг тебя предупредить.

– Ну разумеется, – улыбнулась я.

– Я говорю серьезно, – сказала Т. и продолжила: – На каждом Эсбате должна пролиться первая кровь, но поскольку мы все… порченые, — тут она усмехнулась, – я решила, что фрейлина подойдет. И вообще «фрейлина» происходит от слова «фрейлейн», что значит «девушка».

– Она действительно прекрасно подошла, – заметила Марите; я и не заметила, как та успела устроиться на подушках рядом с нами. Блуза ее была расстегнута и спущена с плеч. Германсия сидела рядом и ласкала ей сосок, зажав его между большим и указательным пальцами. Эта бесстыдная сцена в точности воспроизводила знаменитый портрет, хранящийся в королевском дворце Фонтенбло, – «Габриэлла д'Эстре и одна из ее сестер», – на котором обе дерзко и невозмутимо смотрят прямо на зрителя, – в то время как за спиной у них трудится в поте лица безымянная горничная.

Ведьмы, еще недавно чинно сидевшие в круге, перестали только смотреть и сами предались удовольствиям. Я и представить себе не могла, что на интимной вечеринке можно вести себя столь откровенно. Те, кто постарше, расстегнули корсеты и обнажили обильную плоть цвета испортившегося сливочного масла; поверхность ее наводила на мысль об осевшем пудинге. Некоторые помоложе разделись совсем. Похоже, сестры хорошо знали пристрастия друг друга – из собственного опыта или благодаря инстинкту – и старались доставить соседке максимальное удовольствие. Я следила за тем, как унизанные драгоценными перстнями пальцы проникают в чисто выбритые расселины, ласкают обнаженные груди. Указания давались без тени смущения и выполнялись настолько же бесстыдно. «Вот здесь, сестра, – попросила неподалеку одна из ведьм. – О да, да, именно тут! А теперь поцелуй сюда. Хочешь, сделаю тебе то же самое, дорогая? А ну-ка попробуем». Некоторые принесли с собой любимые приспособления, увеличивающие сладострастие, и те переходили из рук в руки – агатовые шарики, зажимчики с тугими пружинками, стрекала и смазки, а также особые ожерелья с бусинами возрастающего размера. «Один знакомый китаец, – поведала с улыбкою Изабо, – чудесно с ними управляется». Мало-помалу круг распался, и все оказались посреди залы.

Когда для Николо и Лючины приблизился долгожданный финал, Т. подсказала им приподняться. Со всех сторон доносились оглушительные, возбуждающие крики. Я отвела взгляд от группы терзающих себя сестер, стремящихся к заветной цели, словно пущенные из лука стрелы, и посмотрела на центральную пару. Тогда я вновь стала самой собой, и смех замер на моих губах. Мне стало стыдно… Со всех сторон раздавались приветственные возгласы, свист, смех. Все закончилось.

…И снова я не могу сказать, сколько прошло времени. Я потеряла ему счет.