Аркадий Макаров - Парковая зона

– Ну, давай, гаси тогда! Чего сопли жуешь? – выслушав Метелкина, прорычал другой «санитар», шмякнув под ноги отяжелевший мешок со страшной поклажей. В мешке сыро хлюпнуло, отчего у Ивана под ложечкой юркнула проворная мышь, которую тут же вынесло из желудка вместе с клочковатой струей.

Метелкина опять рвало долго и мучительно, и он, сотрясаясь в судорогах, выскребывал из себя вместе с блевотиной всю ту мерзость, которая уже стала проникать в его поры после встречи с Верой Павловной, с той Веркой, из далекой и полузабытой юности.

Думать не думал и в помыслах не держал, да вот роковой случай и Веркина «незабывчивость» схлестнули их, до этого такие разные, пути-дороги.

– Давай, мужик, не дури! Дело делай! – встряхнул Ивана за плечи один из «мясников», служителей дьявола.

Что удивительно, после рвоты голова у Ивана стала чистой и ясной.

Вначале он поворотом ручки пробкового крана отрубил доступ газа в горелки. В котельной сразу стало тихо и гулко.

Для верности Метелкин заглянул в смотровое окошко. Там, в глубине топки, только ало тлела аккумулирующая насадка из горки огнеупорного кирпича, вобрав в себя весь жар пламени.

Судя по накалу огнеупорной горки, топка будет остывать часы и часы. А то, что собирались делать заплечных дел мастера, надо было делать быстро и без оглядки. По-другому быть не должно. Иван только теперь почувствовал это. «Господи, что же со мной произошло? Как оказался я участником сатанинской мессы? Дурак я. Дурак…»

Но есть – что есть. Жизнь – не кино, и назад ее не перекрутишь.

Стоящий посреди котельной полный ужаса мешок огруз, осел и стал похож на страшную бугристую жабу, которая вот-вот прыгнет и проглотит Метелкина со всеми его страхами, подкатив липким языком, как мошку.

Иван даже опасливо обошел это чудовище, дотягиваясь до ватника, который висел за мешком на винтовом штоке запорной арматуры. Но из-за того, что петелька ватника попала в резьбовой срез, снять его сразу не удалось, и тогда стоящий рядом «санитар» сдернул спецовку со штока, оборвав вешалку, и швырнул ватник в лицо незадачливому Ивану.

Тот безропотно подхватил стеганку, встряхнул ее и стал надевать на себя, но только необычно – задом наперед.

– Застегни на спине! – неожиданно резко сказал Метелкин этому верзиле, и тот стал выполнять команду Ивана столь усердно, что одна из пуговиц, звякнув о кафель, покатилась по полу.

Теперь грудь у Метелкина была надежно защищена от огнедышащей топки. Намочив из крана полотенце, он замотал им свое лицо, оставив прорезь для глаз, затем сунул руки в банные войлочные рукавицы, которые на случай всегда находились в карманах его рабочей куртки.

Упаковавшись таким образом, Иван шагнул туда, за котел, где располагался взрывной клапан, предохраняющий агрегат от разрушения при взрыве газо-воздушной смеси в топке.

Клапан представлял собой металлическую рамку с мембраной из рыхлого асбестового полотна, который при хлопке рвался, высвобождая излишнее давление взрыва.

Сними стальную рамку, и вот она – топка с ячеистой горкой насадки из огнеупорного шамотного кирпича. Самое пекло, где можно в течение часа превратить быка в горстку серого пепла.

«Освенцим, твою мать!» – ругался Метелкин, разымая болтовое соединение рамки на топке котла. От асбестового полотнища исходил такой жар, что полотенце, которым Иван замотал лицо, задымилось.

Рамка крепилась по углам на четырех болтах, два из которых ему с большим трудом, но все-таки удалось снять. Пар от полотенца застилал глаза, стало невыносимо дышать. Обжигало гортань. Метелкин, не выдержав напряжения, кинулся к спасительному крану с холодной водой.

«Санитары», стоящие поодаль, оказались ребятами сообразительными. Резиновый шланг для полива пола был уже наготове, и мощная струя ледяной воды чуть не сбила Ивана с ног. Набухший ватник в одно мгновение обвис, стал пудовым. Иван с трудом поднял руку, чтобы снять полотенце с лица.

Теперь дышать стало совсем хорошо. Невыносимо захотелось курить. Метелкин показал характерным жестом курильщика, что ему нужна сигарета. «Санитар», тот, что был со шлангом, выключил воду и, прикурив, пару раз затянулся сам, потом сунул дымящийся «бычок» в губы Метелкину.

Сигарета была душистой и сладковатой на вкус, по телу прошло томительное блаженство.

Что нужно человеку? Вот она, одна затяжка табака – и ты уже живой, готовый к делу.

Иван, глядя на огрузший мешок, пожалел Горуна, которому уже никогда не суждено сделать ни одной затяжки, такой вожделенной и пахучей. С тоской посмотрев на окурок, что быстро кончился, щелчком откинул его от себя, и, снова обмотавшись сырым полотенцем, уверенно шагнул за котел.