Елена Катасонова - Бабий век — сорок лет

— Галя, пригласи ребят в дом, — просит Женя. — Ну чего ты их прячешь? Даша, это ты там, что ли, пришла?

Даша, как уговорились, нарочно задержалась на кафедре, вошла под восторженные истории о героическом и необыкновенном Нафте.

— Слушай, Дань, может, Галины друзья что тебе посоветуют? Я имею в виду экспедицию. Они в этом толк знают.

— Мои тоже знают, — обижается за студентов Даша.

Женя возводит к потолку скорбные очи — ей-богу, это какая-то патология: никакой в Дарье нет хитрости! Впрочем, схитрить, как и все, наверное, может, только сначала надо ей подготовиться, с ходу же — всегда то, что думает.

— Все равно, Даша, ты с Галиными друзьями поговори, посоветуйся. — Женя хитер, как змий, и, как библейский змий, мудр. — Они и смету составить помогут, правда, Галя? И научат, что взять.

Встав за Галину спину, Женя бешено жестикулирует, отчаявшись, крутит пальцем у виска — наивность, мать, — та же глупость, он Дарье выдает потом, — и Даша наконец понимает.

— Правда, Галочка, так с этой экспедицией трудно, — неуверенно бормочет она. — Проблем миллион. Позови ребят, а?

Галя недоверчиво косится на мать, но ее лицо уже снова спокойно.

— Хорошо, я скажу…

— Только предупреди заранее: запишу вопросы, чтоб не забыть, — торопится Даша закрепить шаткие, чуть не разрушенные ею позиции.

Галя важно кивает: почему не помочь матери? Известно ведь, что она непрактична, где уж ей организовать экспедицию без Галиной помощи?

Долгий резкий звонок. Екатерина Ивановна вздрагивает, прижимает руку к больному сердцу. Даша идет отворять. Когда она купит, в конце концов, настоящий современный звонок? Завтра, завтра же купит. Чтобы мама больше не вздрагивала. По всей Москве давно уже звякают колокольчики, заливаются нежно скворцы, тренькают мелодичные нотки. А у нее да у Светы все те же звонки, какие врезал кто-то когда-то, сдавая дом. И замки стандартные, от тех же великодушных строителей (эх, воры не знают! Впрочем, что взять у Даши со Светой?), двери ничем не обиты, и глазков знаменитых нет, черт знает что, в самом деле.

— Мам, мы пришли.

— Здравствуйте.

За Галей возвышаются трое: высокий мальчишка с розовым детским лицом, смуглый коренастый крепыш с усиками, а позади всех — прыщеватая неопределенная личность с косящими болотными глазами и узким ртом. Сердце у Даши падает: почему-то сразу становится ясным, что это и есть легендарный Нафт.

— Проходите, пожалуйста, раздевайтесь.

Галины друзья раздеваются, хотят тут же разуться — дикое это правило мором распространилось в последние годы по всей Москве, — но Галя их останавливает: «У нас не разуваются. Вон у порога тряпка, вытирайте ноги и проходите. Знакомьтесь, это бабушка…»

— Михаил, Сергей, Антон…

Вечер взаимной рекогносцировки начинается. Наученная Женей, Даша старается быть внимательной и терпимой. Но Нафт… Сколько пьет чай, столько шмыгает носом — протяжно, со вкусом, — а Даша с детства шмыганья не выносит. Дать бы ему носовой платок, так ведь обидится. Значит, надо терпеть. Нафт этот самый вот-вот скажет что-нибудь вроде «садить» или «ехайте», а она не смеет, не должна раздражаться.

Так он примерно и говорит, а Галя смотрит на него с восторгом, не отрываясь, и внемлет каждому его слову.

— Миша, расскажите, пожалуйста, об экспедициях. Я ведь в первый раз еду руководителем, ничего толком не знаю…

Нафт по-хозяйски, локтем отодвигает чашку, ложится грудью на освободившееся на столе место, в последний раз протяжно, со всхлипом шмыгает носом, мутноватые болотистые глаза вдруг яснеют, становятся — невероятно! — какими-то даже умными, а уж увлеченными — точно.

— Ну, что рассказывать? О чем?

— Да обо всем по порядку: как начинается экспедиция, как к ней готовятся, какие нас ждут подвохи и трудности…

— Идет!

Это «идет» звучит так неожиданно — славно и по-приятельски, что Даша невольно улыбается Нафту в ответ.

— Значит, так. Экспедиция всегда начинается с разговоров: неплохо бы съездить туда-то, сделать то-то и то-то. Мы говорим, говорим — втроем, впятером, вшестером. Потом разговоры стихают, потому что решили — едем! Пока только решили…

— Это не партии, мам, это экспедиции, ну вот как ваша, — вставляет свое слово Галя.

Нафт взглядывает на нее, улыбается — мягко, чуть снисходительно, как добрый и старший друг. Даша смотрит на страшного Нафта во все глаза. Скорей бы пришел Женька: она что-то ничего уж не понимает, теперь Нафт ей даже нравится.