Дина Рубина - Синдикат

Время от времени по электронной почте я получала из Центра послания от самых разных начальников: из Аналитического департамента, из департаментов — Контроля над ситуацией, Кадровой политики, Стратегии глобальных проектов, из департамента Внедрения идей…

Первое время я пугалась, мучительно задумывалась над смыслом посланий, вытягивалась во фрунт, становилась под ружье, писала — как требовалось в запросах — планы на будущее, или отчеты по прошедшему. Причем, отсылая электронные эти сообщения, переживала всегда одно и то же мистическое чувство: будто пуляю записку в черную утробу Вселенной: кому? зачем? кто ее прочтет?

Из-за специальной выделенной линии Интернета, послания — чавк! — улетучивались в мгновение ока. Было в этом что-то бесовское, сверхъестественное, пугающее…

Помню, на ответ по какому-то первому, бессмысленному запросу из Центра, я заставила работать три дня весь свой департамент. Отослала отчет и стала ждать реакции. Ну, не «спасиба», — я была уже не столь наивна, — но хотя бы какой-то знак! Спустя неделю послала письмишко, — ребята, мол, ау, как там с нашим отчетом? В ответ — великое молчание Вселенной.

Наконец я поняла, что начальству не нужны никакие мои инициативы. А вот что нужно — неведомо. Тогда и я перестала отзываться, вытягиваться в струнку, бить поклоны и выстраивать на плацу свой взвод. Увидев знакомый адрес и заглянув на минутку в требования очередного начальника или обнаружив очередную цветную диаграмму, движением указательного пальца по «мышке» я вышвыривала из почты этот мусор.

Однако среди прочего барахла время от времени стали появляться письма, резко отличающиеся по тону и стилю от посланий остальной синдикатовской братии.

Отправитель — он подписывался именем Азария — ничего от меня не требовал, только горестно сообщал о жертвах новых терактов, обличал безобразия в самых разных областях жизни Израиля и России, размышлял над истоками нынешних бед нашего народа и даже пророчествовал, цитируя священные тексты.

Иврит, между нами говоря, язык высокопарный. На нем говорили пророки, и это великое обстоятельство — главный его недостаток. Письмо, которое начинается словами «Мир всем!», а заканчивается «С благословением»… человеку с современным русскоязычным сознанием трудно воспринимать адекватно.

Но, помню, первое его послание начиналось вполне человеческим тоном:

«Чертова пропасть денег уходит в дым! — писал он. — Тратятся десятки, сотни тысяч долларов на никому ненужные заседания, совещания, высасывания из пальцев идиотских проектов… Громоздкий чиновничий аппарат, неповоротливый и нечистоплотный, превратился в обслуживающий сам себя синдикат…»

Дальше текст менялся интонационно и стилистически, словно автор письма потерял мысль, затуманился, впал от этого в гнев или даже в эпилептический припадок, вдруг принялся бормотать и вскрикивать, стонать и угрожать, вздымать невидимые кулаки, — словом, ударился в библейскую патетику:

«Берегитесь гнева Господня вы, разжиревшие на деньгах бесконтрольных, шальных; вы, забывшие честь и благородство; берегитесь вы, трясущиеся за свои кресла, не помнящие братьев своих, ждущих помощи! Хотя бы в аду новой кровопролитной войны вспомните слова пророка Ирмиягу: „…таково нечестие твое, что горько оно и достигло сердца твоего. Нутро мое, нутро мое! Я содрогаюсь! Рвутся стены сердца моего, ноет сердце мое во мне! Не могу молчать, ибо слышишь ты, душа моя, звук рога, тревогу брани!“

Это письмо было адресовано всей московской коллегии Синдиката.

— Во дает! — подумала я с удовольствием. И немедленно позвонила Яше Соколу.

— Ты получил революционное письмишко из Центра?

— Подожди, — сказал он невыспавшимся голосом. — Я еще не смотрел сегодня почту… Включаю… От кого, говоришь?

— Сейчас взгляну на имя… Азария какой-то…

— Нет такого…

— Смотри внимательней. Письмо отправлено всем синдикам.

— Да нет же, говорю тебе! А что там?

— Поднимись сейчас же, не пожалеешь.

Он явился, пробежал глазами текст в экране моего компьютера:

— Что это? — спросил он. — Какой-то проект?

— Какой там, к черту, проект, — сказала я. — Читай внимательно…

— Ничего не понимаю… — пробормотал Яша, читая с начала… — Кто это пишет?

— Какой-то Азария. Ты знаешь такого?

— Нет… Не из фонда ли Кренцига? Там есть парочка совершенно сумасшедших американов, идеалистов долбанных.