Дина Рубина - Синдикат

— Да, — оживилась другая, Янка, — Рувимыч и сам все видит… Он и сам сечет молча… Но тут его вызвали куда-то, и я уселась в партнеры к Надьке, и тут уж покатилось…

— Представляешь, — сказал Яша, — представляешь завтра лицо Клавдия, когда я вхожу и говорю, что приношу семижды обгорелое «Пантелеево» в дар родному Синдикату…

— Это какой-то ночной бред, — отозвалась я…

Но бредом оказалось все: наша здешняя жизнь, ночные турниры наследного абарбанеля Ной Рувимыча с Послом Ирана, семинары в полуразрушенном «Пантелеево», постоянно пылающий, как Геенна Огненная, его бассейн…

— Да нет, постой… Посол выиграл «Пантелеево» не у Рувимыча, а у Джеки… — поправила ее сестра.

— У Джеки?! — вскрикнула я.

— Ну, да но Джеки же быстро проигрывает, он такой невезучий…

Мы с Яшей молча смотрели друг на друга. Бездна разверзлась пред нами, ночная бездна невиданной глубины и смрада…

Уже не глядя ни на девочек, ни на Яшу, я быстро набрала номер Клавы. Конечно, он не спал, бедняга…

— Клавдий, — осторожно проговорила я, — есть некоторые новости насчет…

— …Его нашли, — прервал он… — Ребята взяли его тепленького прямо в «Голубой мантии»… Он только за вчерашний вечер проиграл пять тыщ «зеленых»… Ну ничего, завтра он покатит в Иерусалим на собственных яйцах… которые, надеюсь, там ему оторвут… Ты почему не спишь? Где ты?

— …Я? — и посмотрела на измученного Яшу, на его девчонок в желтых цыплячьих пижамках… — …я дома…

— Ну так иди спать, — проговорил Клавдий устало… — И за меня поспи…

— Марш отсюда! — велел Яша дочерям.

Те неохотно поднялись и гуськом отправились восвояси, разочарованные: жизнь только-только опять начинала быть интересной, появилась новенькая балда, с которой можно было позабавиться…

Мы с Яшей ушли на кухню, он и себе сварил кофе покрепче…

Надо было многое обдумать. Что делать и чего не делать ни в коем случае. Куда двигаться, а куда не то что не двигаться, но даже и взглядом не вести…

Гигантская вавилонская башня из кубиков была выстроена над нашими головами, и каждый кубик означал человека или целую организацию, группу интересантов, посольства, или даже, как говорили девчонки, «линию»… Не то что движения пальца — дуновения губ достаточно было, чтобы вся башня зашаталась, накренилась, посыпалась и погребла бы нас — людей здесь, в сущности, посторонних, прохожих, неискушенных — под своими рухнувшими блоками… Скоро, очень скоро мы покидали Россию, оставляли Синдикат, возвращались — каждый к своему уделу. Чугунное равновесие мира застыло над нашими головами, грозя от легчайшего дуновения обвалиться на наши головы…

Мы сидели с Яшей на кухне и переговаривались шепотом, словно боялись разбудить не девчонок, а некое чудище, библейского Левиафана, чей скользкий драконий хребет возник на мгновение из мутных вод мрачной бездны перед нашими потрясенными взорами…

Мы уже все обговорили: близнецов надо завтра же выслать домой, пусть оставшиеся недели резвятся там, на вьющихся по горе Кармель хайфских улицах и переулках… «Пантелеево» же пусть догорает, осыпается, оседает, гниет и распадается в бесконечном — по кругу — карточном розыгрыше, в безумном турнире послов, воротил, мошенников и банкротов…

А корабль? А корабль пусть плывет, если этого так хотят его пассажиры, любители прокатиться; пестрый их табор, подобранный Синдикатом по признаку принадлежности к мифу…

Когда, часа через полтора, я стала собираться, дверь кухни приоткрылась и показалась веснушчатая, абсолютно не сонная физиономия одной из близняшек…

— Как, — спросила она, — вы уже уходите? А как же в карты научиться? Другого случая не выпадет…

Значит, не спали, подслушивали, знают, что сегодня улетят домой…

— Эх! — сказала я, снимая плащ, — ладно, минут двадцать, не больше…

Немедленно появилась другая, с колодой карт… Физиономии у обеих оживленные.

— Начина-а-ется?! — ахнул отец…

— Пап, мы всего один разик, поучить!

— Пап, садись четвертым, а то играть нельзя!

— Ни-за-что!!!

— Да ладно тебе, — сказала я, — это же в шутку… Разыгрываем вот… колечко…

Сняла с пальца серебряное кольцо с яшмой, положила на блюдце…

Яша вздохнул, покорно сел… Девчонки вдохновенно забормотали, перебивая друг друга:

— Черви-пики — 30 очков!

— Кресты — 20 очков!

— Называется масть или говорят — пас! Все четверо могут сказать — пас!

— Бескозырная карта — самая сильная.