Раймон Кено - Вдали от Рюэйля

— Две! Вы хотели сказать двадцать!

Дядюшка чуть не подавился. Хозяйка наполнила его бокал вином.

— Запейкавотлутшэ, — сказала она.

Он запил и прохрипел:

— Двадцать пятерок!

— Да, действительно, мсье Жак, вы неблагоразумны, — сказала хозяйка. — У вас ничего не останется.

— А если я выиграю?

— Ну-у-у, мсье Жак, вы же прекрасно знаете, что с вами это никогда не случается.

— А Баклан, который принес мне двадцать пять против одного?

— Кто же не помнит, — сказал официант, — в тот день мсье Жак угощал шампанским.

— А потом, эта Вшивая Шкура, — сказал Дядюшка, — как можно рисковать своими деньгами ради клячи, которую кличут так вонюче!

— Мне это имя нравится, — сказал Жак.

— Сразу видно, что у вас их никогда не было, — сказал Гораций.

— У меня они были в школе, — сказала Сюзанна.

— Нашла чем хвастаться, — сказала хозяйка.

— Для кого-то это происшествие, — сказал хозяин, — а для кого-то самое важное событие в жизни.

— Вам бы обо мне только гадости говорить, — сказала Сюзанна.

— У меня они были в армии, — сказал Гораций. — Они разгуливали по тумбочке.

— А мне намазали голову какой-то мазью, причем жирной. А на подушку положили полотенце.

— До чего же цепкая живность.

— Да, упрямая.

— И зачем их, черт возьми, только Бог создал?

— Бельевые вши еще хуже, чем телесные.

— Приходится кипятить всю одежду. Или убивать их поодиночке.

— Они хрустят.

— Хи-хи-хи.

— А их никогда не пытались приручить? — спросил Жак у Дядюшки.

— Среди членистоногих я знаю только насчет блох. Пауки приручаются, но не дрессируются. Очень горделивый характер, совсем как у кошек.

— Я никогда не видела дрессированных блох, — сказала Сюзанна.

— Я видел, — сказал хозяин. — Очень смешное зрелище. Они стреляют из пушки.

— Я тоже, — сказала мадам Дюсэй. — Просто невероятно. Особенно когда они скачут в своей маленькой карете.

— Хотя ничего мудреного в их дрессировке нет, — сказал Дядюшка, — их берут ором, как и других животных.

— И людей, — сказал Гораций.

— В основном этим занимаются женщины, у них от этого все ноги в красных пятнышках, потому что они должны их кормить, понимаете. Им, женщинам, это придает особый шарм.

— Ничего себе, — сказал Гораций.

— А в семинарии, — спросил Жак у Дядюшки, у вас были паразиты?

— Никогда!

— Хотя иногда встречаются удивительно неопрятные семинаристы, — сказал официант.

— Это правда, — сказала хозяйка.

— Теперь уже меньше, — сказал хозяин, — потому что сейчас они начинают заниматься спортом.

— Я никогда вам об этом не рассказывал, — сказал Жак, — но я чуть не постригся в монахи.

— Безумие! — воскликнул Дядюшка. — Безумие! Извращение!

— А почему бы и нет? Я мог бы стать епископом и — кто знает — возможно, кардиналом. Или даже Папой Римским.

— А вот мне бы совсем не хотелось стать Папой, — сказал официант.

— А вы сами, — спросил Жак у Дядюшки, — вы сами как долго были кюре?

— Десять лет, сын мой. Не считая семинарии.

— Расскажи ему, как это закончилось.

— Это, наверное, нескромный вопрос, — сказал Жак.

— В моей жизни секретов нет. Как это закончилось? Ну конечно же из-за женщины.

— Готов поспорить, что из-за наездницы.

— Конечно. В то время я был викарием в Сен-Усрале-да-Запомете [63] Сен-Усраль-да-Запомет — несуществующий город Saint-Bren-les-Colombins, где фр. bren — кал, дерьмо, а фр. colombin — птица отряда голубиных, клинтух; птичий помет. . Однажды приехал цирк. По улицам города проскакала кавалькада. Я увидел наездницу — и все, втюрился, старина, и втюрился крепко. В тот же вечер я пришел на представление в гражданской одежде и уселся в первом ряду, чтобы любоваться своей возлюбленной. Естественно, все меня узнали.

— Для этого надо иметь редкостное нахальство, — сказал официант.

— А оно у меня было. Потом цирк уехал. Через две недели я его нагнал и устроился в нем клоуном. У меня оказался талант клоуна, а я об этом даже не подозревал.

— Как он нас смешит, когда пародирует мессу, — сказала мадам Дюсей.

— А наездница?

— Естественно, я ею овладел. Бог ты мой, до чего ж красива была, зараза. Я ни о чем не жалел: она стоила краха любой карьеры.

— Траха? — переспросил Гораций.

— Только без пошлостей, — сказала хозяйка.

— Когда вы еще были священником, вам никогда не приходило в голову, что вы можете стать Папой?

— Возможно. Я уже не помню. Зато знаю точно, что когда я был клоуном, то думал, что когда-нибудь выступлю на арене «Медрано» [64] «Медрано» — знаменитый цирк, основанный в 1873 году бельгийцем Фердинандом Беертом и названный позднее именем акробата и клоуна Жерома Медрано (1849–1912). , что, впрочем, так и не произошло.