Фэнни Флэгг - Стоя под радугой

– Не обязательно «Уол-Март». Есть куча мест, где работают пенсионеры… «Макдоналдс», «Бургер Кингз». Смотри, здесь сказано, ты можешь пойти работать в школьном кафетерии или библиотеке. Они хотят, чтобы пожилые подавали хороший пример молодежи. Что в этом плохого? Дома ты не стеснялся работать на пользу общества.

– Это было другое.

– Да в чем же разница?

– То было мое общество, а это не мое.

– Теперь твое. Молодежь везде одинаковая, разве ты не хочешь стать примером для подражания? Оказывать хорошее влияние?

Он вышел погулять по комплексу. На дворе только конец ноября, а народ уже прицепил на двери рождественские венки, привезенные из прошлой жизни. Они, может, неплохо смотрелись бы на двери дома в Нью-Хэмпшире или Мэйне, но здесь, под сияющим солнцем Флориды, выглядели по меньшей мере странно, словно все сообщество внезапно сошло с ума и решило встретить Рождество посреди лета. В одном бледно-оранжевом доме на веранде поставили искусственного снеговика, но не стали убирать с лужайки пластмассового розового фламинго. Мак по календарю и разговорам в телевизоре знал, что близится Рождество, но совершенно этого не чувствовал: один день не отличался от другого. Никаких признаков смены сезонов, к которым он привык за шестьдесят два года.

Дома он видел наступление осени. Чуял ее запах. Сгребал листья во дворе. У них с Нормой были привычные обязанности. В конце сентября она собирала всю летнюю одежду и убирала в нижние ящики шкафа, а свитера перекладывала в верхние. Из кладовки в холл приносились куртки и пальто. Летнюю обувь меняли на зимнюю. В течение месяца одежда еще пахла нафталином. В мае все летнее возвращалось. Но в этом году одежду менять не пришлось, так и ходят во всем легком, с коротким рукавом. Пару свитеров оставили, но прохлада шла в основном от кондиционеров, а не с улицы. Мак где-то вычитал, что способность человека приспосабливаться говорит об уровне его интеллекта. Пока что этот тест он завалил. А ведь старается. Кстати, поначалу он воспринял переезд с энтузиазмом, даже лучше, чем Норма. Но после первого всплеска воодушевления, когда он покончил с ремонтом дома, познакомился с соседями и нагляделся на все окружающие пейзажи, до него медленно начало доходить. Прежняя жизнь, к которой он привык, кончена. Жизнь в городе, где твоя семья прожила больше ста лет и все знают не только тебя, но и твоих бабушек-дедушек, не вернется. Здесь все чужаки, и он один из них. Очередной транзитный пассажир. Ничего особенного. Дома он был личностью. Он был Маком Уорреном. Сыном Оллы и Гленна Уоррен. Его отец держал магазин инструментов больше полувека, потом он занял место отца. Большую часть жизни, бывая в местах, где его не знают, на вопрос «Чем вы занимаетесь?» он отвечал: «У меня свой магазин инструментов». Теперь его не спрашивали, чем он занимается, а если бы спросили, пришлось бы отвечать, чем он занимался в прошлом. Кем он был в прошлом. А сейчас он что? Кто он теперь? Еще одно перемещенное лицо, которое пытается делать вид, что жизнь здесь «как дома, только лучше».

Тетя Элнер обзавелась друзьями своего возраста и полюбила Флориду, а вот Норма мучилась с Маком. Пришла она как-то с урока цветочного дизайна…

– Мак, я говорила с подругой, Этель, она сказала, что у ее Арви было то же, что у тебя, и врач определил это состояние как проблему мужской самоидентификации. Тебе просто нужно связаться с твоим внутренним самцом.

– Господи, Норма, что ты ей наплела?

– Ничего такого, сказала просто, что ты подавлен, трудно привыкаешь. В этом нет ничего постыдного, многие мужчины через это проходят. Короче, она переговорила с мужем, и Арви сказал, что ходил к врачу, это ему здорово помогло.

– Норма, Арви идиот. Ты всерьез считаешь, что нацепить золотую цепь и черный парик с завитушками в семьдесят пять означает привыкнуть? Да он смешон, жалко смотреть.

– Ладно, может, он несколько глуповат, зато счастлив, а разве не каждый к этому стремится – быть счастливым? В общем, я не собираюсь спорить из-за Арви. Вот, она мне дала брошюрку, чтобы ты взглянул.

Мак взглянул. И выяснил, где раз в неделю доктор Джон Авнет собирает группы мужчин, чтобы «вступать в контакт с внутренним воином, бить в барабан, разговаривать, плакать и делиться наболевшим в безопасной обстановке».

Мак красноречиво посмотрел на Норму, однако промолчал.

Мак добрел до Океанического парка, сел на бетонную скамью и уставился на синюю воду. Понятный ему мир исчез. Пока он был занят работой все эти годы, кто-то взял и изменил правила. Это как заснуть дома, а проснуться на луне.