Кристоф Рансмайр - Болезнь Китахары

И это – Собачий Король? Друг Армии, который мог вершить суд и объявлять в приозерье чрезвычайное положение? Непобедимый? Тот, кого Моор до сих пор боялся, ведь одной зверюге он проломил череп обрезком железной трубы, а другой голыми руками свернул шею. Этот усталый человек?

«Собаки… как же вы тогда сумели укокошить собак?..» – спросил Беринг минувшим утром в конторском бараке, и Амбрас не дал ему объяснить, что спрашивает он не про моорскую сплетню, что в тот вечер он сам, холодея от страха, сидел в одичавшем винограднике у ограды виллы «Флора» и своими глазами видел победу над сворой – изредка видел и сейчас, когда закрывал глаза.

«…этими руками, ты имеешь в виду? Собаки цепями не дерутся, – сказал Амбрас. – И не налетают сверху, как птицы. Собаки не принуждают тебя задирать руки вверх. Они напрыгивают снизу». Пес, который прыгнет на него , добавил Амбрас, и теперь обречен на смерть.

Беринг приближался к хозяину медленно, слишком медленно. Толпе не было дела ни до его возбуждения, ни до воплей ирокезов с факелами, ни до пленника, лицо которого снова и снова исчезало в пляске огня. Завязнув среди каких-то перепачканных сажей типов, тащивших с собой раненого, Беринг изо всех сил работал локтями и вдруг поймал взгляд Амбраса – поверх двух-трех десятков голов Собачий Король смотрел на своего Телохранителя.

Неужели вправду смотрел?

Так или иначе, Берингу показалось, что он не только поймал взгляд хозяина, но и прочитал в нем вопрос, приказ, и он невольно нащупал за поясом пистолет.

От него требуют этого ?

Взгляд сказал да .

И он с такой поспешностью выхватил оружие из-под куртки, что рубашка зацепилась за спусковой крючок и порвалась. Когда же пистолет оказался на виду, у него в руке, был он теплым на ощупь, согревшимся от тепла его тела, и все-таки чужим, совершенно новым и не привел на память ни выстрелы апрельской ночи, ни гаснущее лицо врага.

Беринг освободил предохранитель, отвел салазки, услышал, как патрон выбросило из обоймы в камору, и вскинул вверх свое готовое к выстрелу оружие – показал его угрюмому миру, посреди которого, ожидая помощи, стоял хозяин.

И вдруг перед ним возникло пустое пространство, пространство ужаса, и стало быстро расширяться в нарастающем гомоне голосов: Гляньте, он вооружен, берегитесь, вон тот парень – у него оружие, да ведь это кузнец, у него оружие… Толпа расступилась перед ним, как воды Чермного моря на гравюре в кузнечихиной иллюстрированной Библии, которую он столько раз рассматривал.

Люди, море… весь мир отпрянул от него во мрак. Бегите отсюда, в укрытие! Тут псих, с оружием! Что могут факелы и горящие сучья, что могут камни, дубинки и голые кулаки против блестящего вороненого пистолета в его руке?

Пьянящее ощущение – шагать через это пустое пространство к недвижному Амбрасу, лицо которого все больше тонуло в тени и во тьме: факелы, а с ними и свет отшатнулись от него. Кто шел с огнем, бросил его, затушил или затоптал, чтобы не стать для человека с оружием освещенной мишенью. Слепцы в неожиданно наставшей ночи, участники огненного спектакля, напирая друг на друга, всем скопом шарахнулись в темноту.

Беринг подобрал один из брошенных факелов и поднял его над головой. Кто теперь швырнет камень или отважится хотя бы погрозить ему кулаком? С огнем в одной руке и пистолетом в другой он шел на подмогу хозяину.

Собачий Король стоял в полном одиночестве, когда Телохранитель наконец очутился с ним рядом.

– Вам ничего не сделали? Вы… вы не ранены? – В этот миг он чувствовал себя невероятно сильным, а голос все равно дрогнул.

– Жив пока, – сказал Амбрас, – Эти болваны меня бы не тронули.

– Не тронули? – Берингу почудился звон осколков его торжества. Он смущенно спрятал пистолет и затолкал под ремень рваную рубашку. – А я? Что я должен был сделать?

– Ничего. Да ладно тебе, – сказал Амбрас, – ты все сделал правильно. – Потом он спросил о Лили.

– Она ждет в машине.

– А пес?

– И пес при ней.

На обратном пути к автостоянке летное поле пустело с такой быстротой, будто Телохранитель Собачьего Короля распахнул где-то в ночи ворота, шлюз, через который поток концертных посетителей стремительно хлынул к озеру. По дороге Амбрас говорил мало.

Почему он ушел со сцены, почему очутился в гуще толпы?

Не хотел там наверху оглохнуть.

Если не считать машиниста какого-то свекловодческого товарищества, который решил выпросить у управляющего каменоломней пропуск на равнину и, размахивая руками и тараторя, тащился за ними до самого ангара, больше никто им дорогу не заступил. Да и этот проситель, хотя Берингу лишь силой удалось отвадить его, задним числом струхнул, когда через день-другой до него дошли слухи, что Собачий Король сделал молодого моорского кузнеца не просто своим шофером и не просто работником, а еще и дал ему оружие и приказал стрелять по нападающим.