Кристоф Рансмайр - Болезнь Китахары

А тем временем двое отсутствующих, голодные и злые, выбиваясь из сил, затаскивали разбитый «студебекер» на Кузнечный холм. Беринг уже давно ругал себя за то, что поехал на берег. Собачий Король принял помощь без слова благодарности – и теперь, под яростные командные окрики этого превосходительства , Беринг в кровь обдирал ладони о шершавый буксирный канат. И с натугой, точно подневольный работяга, толкал амбрасовскую машину в гору, к своему дому. И не рискнул возмутиться, когда Амбрас выдернул у него из-за голенища кнут и начал охаживать лошадь, его, Берингову, лошадь!

С храпа кобылы летели наземь хлопья пены. После каждого удара она рывком натягивала постромки, так что слышался звук как от тугой тетивы. Но ни рывки, ни битье не помогали. Все было напрасно: у разъезженного подъема прямо перед воротами кузницы даже Амбрас нехотя признал, что двум мужчинам и одной лошади «студебекер» наверх не затащить.

– Хватит. Распрягай.

Беринг освободил взмыленную лошадь от упряжи, сорвал на обочине несколько пучков дикого овса и принялся вытирать ей бока.

– Брось.

Лошадь еще секунду-другую тщетно ждала хозяйской ласки, а потом понуро двинулась вверх по склону, к воротам. Кузнеца Амбрас не отпустил.

– Пойдешь со мной.

Молча, каждый замкнувшись в собственной злости, они в конце концов все-таки зашагали к Бельвюской бухте. Там Собачий Король собирался потребовать джип или хоть воловью упряжку, править которой будет кузнец.

– Ты ведь умеешь править волами?.. А как насчет джипа? Машину водишь?

Кузнец умел все. Тот, кто разбирал и чинил ветхие армейские механизмы и моторы, знал бронетранспортеры и джипы ничуть не хуже, чем музыкальные автоматы и прогоревшие тостеры из опустелых казарм.

На полпути к празднику, когда над крышами огромных сосен уже завиднелась провалившаяся китайская крыша «Бельвю», им встретились сразу шесть тягловых волов из тех, что были заняты на транспортировке парохода и теперь освободились. Скотник общины кающихся (община эта вела монастырски уединенную жизнь на одном из высокогорных пастбищ Каменного Моря) не единожды выстоял у причала очередь за горьким и теплым даровым пивом, после чего старший скотник – тоже изрядно подвыпивший – отправил его домой. Сейчас, плаксиво рассуждая сам с собой, он нетвердой походкой тащился за волами. Беринг знал его. Слабоумный. На прошлой неделе принес наточить корзину ножей и с блаженным похрюкиванием пялился на огненный дождь сварки, пока от слепящего света вовсе не почернело в глазах. Потом он с мокрой тряпкой на веках битый час, а то и больше пролежал на токарном станке возле горна.

Когда Амбрас еще издали зычным голосом окликнул его, недоумок от ужаса разрыдался. Решил, что они бандиты; не так давно, в феврале, какая-то шайка нещадно избила его, а после заставила бежать по сугробам и загнала в речку. Поэтому сейчас он подобрал камень и начал озираться по сторонам в поисках иного оружия и путей отступления, но все же узнал управляющего и даже скумекал, что перечить его приказам не стоит.

Шестерка волов тянет лимузин, пьяный скотник нахлестывает скотину, Беринг с Амбрасом ковыляют то позади, то сбоку, стараясь, чтобы разбитый «студебекер» не съехал с глинистой скользкой колеи: ни дать ни взять карикатура на ту величественную процессию, что нынче утром проследовала по деревням; в конце концов Собачий Король и его свита добрались до кузницы – и там, у ворот, их встретил отборной бранью Берингов папаша. Старик вообразил, что в усадьбу приволокли очередной бесполезный хлам, кидался в волов комьями земли и грозил кулаками, пока одна из человеческих фигур, которые виделись ему как серые тени, не рявкнула на него голосом управляющего и не приказала заткнуться и исчезнуть. Он мгновенно умолк и скрылся в черных недрах кузницы.

Сноровисто, будто вовсе и не заглядывал в бутылку, скотник провел волов во двор, развернул упряжку и по указаниям Беринга так установил под навесом искореженный лимузин, что разбитые фары вытаращились поверх моорских крыш на озеро. Затем Амбрас выудил из кармана и дал парню горсть сушеных слив и две монетки – за труды. На радостях тот хотел было поцеловать управляющему руку, а уж поклонился на прощание так низко, что шапка упала с головы.

После праздника Моор увидал «студебекер» сперва без капота и решетки радиатора, а под конец и без колес – машина стояла на подмостях из нетесаных жердин под навесом кузницы. Ворота были распахнуты настежь. Со двора доносился лязг большого ремонта.