Элисон Уэйр - Плененная королева

По приезде Алиенора была потрясена изменениями, произошедшими в императрице. Матильда сильно постарела со времени их последней встречи, превратившись в хрупкую старушку с негнущимися коленями. Алиенора привезла с собой Ричарда и маленькую Матильду. Пришлось строго наказать детям вести себя тихо рядом с бабушкой.

Характер императрицы с годами стал мягче. Неприязни, которую она когда-то питала к невестке, почти не осталось. Алиенора вдруг обнаружила, что ей вовсе не претит сидеть рядом со старушкой, высказывать свое мнение о ссоре между Генри и Бекетом. Она даже была благодарна императрице за то, что та во многом поддержала ее взгляды.

– Бекет постоянно писал мне, заявляя, что Генри с дьявольским упорством преследует Церковь, – сообщила Матильда. – От меня он, конечно, не получил одобрения – я его письма игнорировала.

– Меня беспокоит не Бекет, а Генри, – призналась Алиенора.

– Генри совершил глупость, вознеся Бекета так высоко, – заявила императрица, изысканным жестом поднося к губам чашу вина.

– Он одержим этим Бекетом. Не хочет слышать доводов разума.

– Но Генри прав! – резко сказала его мать. – У него есть все основания гневаться. Бекет угрожает ему и, кажется, преднамеренно провоцирует Генри с того самого времени, как его посвятили в сан. – Императрица подалась вперед, ее выцветшие голубые глаза под тонкими веками смотрели стальным взглядом. – Вопрос о преступных клириках должен быть закрыт. Бекет ведет себя глупо, защищая эту привилегию.

– Да, но мне кажется, он отстаивал свою точку зрения по стольким вопросам, что мы уже забыли, из-за чего началась ссора, – вздохнула Алиенора. – Я как могла поддерживала Генри, но ему, похоже, не нужна моя поддержка. Теперь я тоже превратилась в его врага. Слишком часто попрекаю его в мстительности.

– Ты была права, – сказал Матильда. – Кто-то должен обуздывать порывы моего сына. Он слишком вспыльчив и упрям. – Императрица прислонила голову к спинке стула. – Увы, боюсь, это плохо кончится. К тому все идет.

– Да, наши отношения стали теперь невыносимыми, – подтвердила Алиенора. – Это дело испортило наш брак. Я молю Господа, чтобы оно побыстрее закончилось.

– Дай-то Бог, – пробормотала императрица. – Но думаю, до конца еще далеко.

Генрих провел с Алиенорой всего две недели – отправился в Уэльс, намереваясь проучить тамошних баронов, которые собирались свергнуть его с престола.

В эти последние несколько дней король пребывал в более благодушном, чем прежде, настроении. Алиенора подумала, что, может быть, мать уговорила Генриха быть с женой помягче. Он каждую ночь приходил к ней, и они часто занимались любовью – не так часто, как когда-то, но в их отношения вернулось что-то от прежней страсти и чувства близости. Алиенора даже надеялась, что если дела пойдут так и дальше, то со временем вернется и радость, которую они прежде черпали друг в друге.

Когда за два дня до отъезда Генрих сказал, что, пока он будет в Англии, управление Анжу и Меном он вверяет жене, Алиенора поняла, что отношения между ними выправляются.

– Я хочу, чтобы ты отправилась в Анжер, – сказал он. – Поселись там. Пусть мои вассалы видят тебя.

Слова эти обрадовали и ободрили Алиенору. Она с песней в сердце отправилась в Анжер. Обосновавшись в мощной крепости над городом, королева отправила в Пуатье гонца к верному дяде Раулю де Фаю с просьбой приехать и помочь в трудном деле. Генрих всегда был невысокого мнения о способностях Рауля, но Алиенора считала дядю преданным и верным помощником на протяжении всех последних лет. Он служил ей усердно и самозабвенно, пытаясь – пусть и не всегда успешно – держать в узде ее непокорных вассалов. Как бы то ни было, Генрих был далеко – сражался в Уэльсе. И она была вправе принять это решение.

Рауль приехал. Алиенора никогда прежде не замечала, насколько он изящен и привлекателен. Много лет для нее не существовало других мужчин, кроме мужа, а Рауль являл собой полную противоположность Генри. В свои сорок девять он был на шесть лет старше Алиеноры, давно женат на Елизавете, наследнице Фай-ла-Винёз, родившей ему двух детей. Рауль обладал обаянием и юмором, присущим семейству ее матери, сеньорам Шательро, и в его обществе Алиенора чувствовала себя превосходно. Дядя был галантен, готов служить ей в любом качестве, полон хороших советов, большинству из которых она внимала. Но самое главное, он разделял ее музыкальные и литературные вкусы и при этом был истинным сыном юга.