Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя

– Наши проблемы не решатся по мановению волшебной палочки только потому, что я вернусь раньше, чем предполагалось.

– Знаю, знаю, но дай нам шанс, дай мне шанс… Что тебя здесь удерживает?

Соблазн. Горло перехватило, и я мысленно поздравила себя с тем, что темные очки скрывают наплывающие слезы.

– Ничего не удерживает, ты прав.

– И потом, мы ведь собираемся завести ребенка, и это сделать проще, если мы все ночи будем проводить вместе.

Я вздыхала, смотрела по сторонам, ничего не замечая и пытаясь переварить вывод, к которому Пьер меня подталкивал. Мне все удалось. Я стала дизайнером. Пьер вернулся и сражается за меня. Пришло время перевернуть парижскую страницу.

– Я не хочу, чтобы мы продолжали жить порознь… А ты?

– Но ты же не думаешь, будто я могу вернуться прямо сегодня вечером, – улыбнулась я. – Сперва мне нужно многое уладить.

Пьер взял меня за руку и крепко сжал:

– Буду ждать тебя.

Назавтра я встала рано. День будет трудным. Нужно закончить несколько заказов и предупредить Марту о перемене в моих планах. Никогда ноги не были такими тяжелыми, как сейчас, когда я подходила к ателье. После отъезда Пьера у меня в горле образовался ком, который мешал дышать. Мне уже начало казаться, что я вот-вот задохнусь, и тут я увидела подъехавшего на мотоцикле Габриэля.

– Что ты делаешь здесь в такое время? – поинтересовался он.

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Мне не спалось, вот я и подумал, почему бы не приехать.

– Выпьем кофе, перед тем как идти пахать?

– Я не против.

Мы зашли в ближайшую забегаловку. От восхитительного запаха свежих круассанов меня замутило. Я выбрала столик у окна – спиной к свету легче прятать глаза – и села на банкетку. Я заказала американо, Габриэль – эспрессо. Слышался звон посуды, шипение кофемашины, шелест переворачиваемых газетных страниц. Нам принесли кофе.

– Как твои выходные с Пьером?

Он произнес имя Пьера так, будто они знакомы или даже близкие друзья, и я пришла в замешательство.

– Э-э-э… да… на самом деле мы много говорили и… Я впилась в него взглядом:

– В ближайшее время я возвращаюсь домой.

Он развалился на стуле и закинул руки за голову.

– Ну что ж, значит, пора… Я до сих пор так и слышу, как ты говоришь, – он изобразил пальцами кавычки, – “Я здесь всего на полгода”.

Я улыбнулась:

– А ты ответил: “За полгода многое может случиться”.

– Быстро время прошло, да?

– Да.

Он смотрел в окно. В молчании потянулись долгие секунды.

– Ты права, тебе пора возвращаться.

Я почувствовала удар в самое сердце.

– Ты действительно так думаешь?

– Да, я, конечно, совсем не знаю, что такое семейная жизнь, но я могу себе представить, что, если бы я любил женщину… я бы не отпустил ее так далеко и надолго. К тому же твоя жизнь – там, она всегда была там.

– В том-то и дело…

– Когда ты уезжаешь?

– Не знаю… Через несколько дней, я думаю. Нужно сказать Марте… Как она, по-твоему, к этому отнесется?

– Не беспокойся о ней, ладно?

– Легко сказать.

– Я знаю.

Он посмотрел на часы:

– Мне пора.

– Иди, не нужно из-за меня опаздывать.

Он поднялся, вынул из кармана деньги и бросил на стол:

– Сообщи, когда соберешься ехать, пойдем с тобой выпьем.

– Как скажешь, – прошептала я.

Когда он ушел, я глубоко вздохнула, почувствовав облегчение от того, что все уже позади, и одновременно ужасную грусть из-за его безразличия и той стенки, которую он сразу возвел между нами. Значит, я не ошиблась тем вечером у Марты. Я была лишь минутным капризом, хотя он и позволил мне на мгновение увидеть другого человека, скрывающегося за маской прожженного соблазнителя. Он выразился более чем недвусмысленно: я приняла правильное решение, и мой отъезд не очень-то его огорчает. Оставшись в Париже, я бы стала ядром каторжника, прикованным к его ноге. В конце концов, я возвращалась к привычной жизни замужней женщины, верной своему мужу, и Габриэль медленно отходил на второй план.

“Это было просто мимолетное увлечение”, – мысленно произнесла я, чтобы было не так больно.

Мне удалось связаться с Мартой только ближе к вечеру. Она предложила подняться к ней. Я направилась к ее квартире, нервничая, полная неприятных предчувствий и надеясь, что платье, которое я заодно принесу, смягчит реакцию. Дверь с улыбкой открыл Жак. Я не сумела улыбнуться ему в ответ. Я прошла по длинному коридору, и мои высокие каблуки царапали паркет. Тишина показалась мне зловещей. Марта читала – она подняла голову, когда я вошла в гостиную.