Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя

– Здесь у нас примерочные.

Я вытаращила глаза. Большие занавеси из черного бархата разделяли кабины, одна из стен была целиком покрыта зеркалами. Мебелью в этом странном будуаре служили диван и пуфы, обтянутые пурпурным бархатом. Затем мне показали склад, настоящую пещеру Али-Бабы. Рулоны шелка, хлопка, атласа, парчи, джерси, ламе, крепа; ткани, одна шелковистей другой, соседствовали с коробками, полными пуговиц, перьев, кружев, бусин, тесьмы и галунов. Смежный со складом салон предназначался для раскроя моделей. Вся квартира была полностью переоборудована под ателье, но при этом ее типично французский шик сохранился нетронутым.

Женщина увлекла меня на винтовую лестницу.

– На этом этаже кухня, ванная и шкафы для ваших личных вещей. В данный момент комнаты в глубине свободны. Сейчас мы снова спустимся, но сначала нужно выполнить некоторые формальности.

Она вошла в одну из комнат и села за письменный стол. Протянула мне несколько листков, удобно устроилась в кресле, взяла мундштук, вставила в него сигарету и закурила. Завитки дыма чувственно вились вокруг ее лица. Мне пришла на ум Коко Шанель. Пока я заполняла анкету, она молча наблюдала за мной, что усилило мое замешательство. Ответив на все вопросы, я собралась с духом и спросила:

– Кто вы?

Дрожащий голос выдал мою растерянность. Женщина улыбнулась. Мое смятение как будто забавляло ее.

– Но я же вам уже сказала, я – Марта.

– Это вы ведете курсы? Она расхохоталась.

– Я? Да я не умею держать в руках иголку. Лучше воспринимайте меня как хозяйку дома. Или домоправительницу, если вам так больше нравится. А теперь пойдемте вниз, ваши коллеги уже должны были прийти. Да и вот еще: какие у вас есть инструменты?

– Ну… ножницы, сантиметровая лента, наперсток, разные иглы, еще на чем записывать лекции.

Она склонила голову набок.

– Вы девушка серьезная, Ирис… и невероятно скованная.

Это было утверждение, Марта не ждала ответа. Она проводила меня до входа в ателье. Действительно, остальные ученицы уже были там и, сгрудившись возле одного из столов, вполголоса что-то обсуждали. Когда мы вошли, они замолчали и разом вернулись по местам.

– На этом моя миссия заканчивается, – сказала Марта. – Девушки, встречайте Ирис.

Когда она вышла за дверь, я расслабилась. Кто-то откашлялся, и я вздрогнула. Меня ждали на сегодняшнем первом занятии. Я прошла по комнате, сопровождаемая взглядами девушек, которые криво улыбнулись мне. Каждая из них обладала четко определенным стилем, чего не скажешь обо мне – у меня никакого стиля не было. Вот жертва моды, а вот растаманка с пирсингом и дредами, еще одна – явная поклонница хип-хопа, а самая последняя – винтажная барышня до кончиков ногтей. И еще одна общая черта объединяла их: они все были лет на десять моложе меня.

Первый день обернулся полной катастрофой. Все утро я пыталась понять, как работает швейная машинка, совершенно не похожая на моего “Зингера”. Все мои швы на изнанке петляли. Я сломала несчетное число иголок и постоянно нажимала не на ту кнопку. А еще все время колола себя. Несколько раз я ухитрилась испачкать ткань каплями крови, выступающими на уколотых пальцах. В ателье имелась и оверлочная машинка, но я решила, что научусь работать на ней позже: не хотелось в очередной раз выставлять себя на посмешище. Мне стало казаться, что шить я не умею и меня забросили сюда на парашюте совершенно случайно, а если точнее, по ошибке.

В обеденный перерыв я отклонила приглашение соучениц, и их хихиканье утвердило меня в уверенности, что я поступила правильно. Я грызла зерновой батончик, сражалась с проклятой машинкой и в конце концов сумела ее укротить. Всю вторую половину дня я старалась нагнать упущенное. На самом деле юбку с запахом я шила не впервые. После работы я вернулась домой совершенно измотанная и павшая духом. И окончательно погрузилась в уныние, оказавшись в четырех стенах своей студии. Но, поглощая содержимое коробки с равиоли, я пообещала себе, что завтра же приду в норму. И речи быть не может о том, чтобы сбежать, махнув рукой на свою мечту.

Оставшиеся дни недели промчались со скоростью света. В ателье я не позволяла себе отвлекаться на непрерывную болтовню моих товарок. Нужно было сконцентрироваться и нагнать их, потому что я включилась в занятия позже всех – к моему приезду они уже шли. Так что нельзя было терять время. Но главное – не упустить ничего из того, чему здесь учили. Ведь я не забежала сюда на экскурсию, просто чтобы посмотреть, как и что. Преподаватель, которого звали Филипп, когда-то работал с самыми знаменитыми кутюрье, пока не устал от безумной гонки и нервного напряжения модных дефиле. Тогда он решил поделиться своими навыками и умениями с молодежью. “И великая Марта предложила мне поработать здесь!” – рассказал он. Ему было около пятидесяти. Впечатлял его стиль, тщательно, до миллиметра, просчитанный. Фигура спортсмена, руки пианиста, галстук-бабочка, накрахмаленная сорочка, жилет с карманными часами на цепочке, на пальце перстень с черепом, на ногах сделанные на заказ кроссовки. Он всегда был в большом черном фартуке, искусно повязанном вокруг талии. Если я допускала ошибку, он смотрел на меня сквозь большие очки с пластиковыми линзами, пронзая взглядом голубовато-стальных глаз, и я знала, что должна все переделать. Он всегда оставался терпеливым и доброжелательным, но при этом был требовательным и строгим. Ждал от нас тщательно и чисто выполненной работы. Все сделанное на глазок безжалостно отвергалось. Я это ценила. Он не комментировал ни мои планы, ни мои потенциальные возможности. И пока никак не оценивал мою работу, а сосредоточился в первые дни на исправлении всех недостатков и устоявшихся привычек, которые, по его мнению, вредили качеству. Время от времени в ателье заходила женщина, которая меня встретила здесь в первый день. В таких случаях Филипп сообщал нам с доверительной интонацией: “Вот и хозяйка, мои золотые”, – и работа прекращалась, а он шел навстречу и приветствовал ее с подчеркнутым почтением. Она останавливалась на пороге классной комнаты. Ее взгляд ненадолго задерживался на каждой из нас, и я чувствовала, что он делался настойчивым, когда она переводила его на меня. Ведь я новенькая в этой школе, так что придется привыкать к особо требовательному отношению.