Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо

Том и Натан смотрели на эти сложности по-разному. Натану хотелось, чтобы его жизнь была не просто чередой заигрываний и недолговечных союзов, ему хотелось испытать любовь, которая будет чем-то большим, чем просто желание; именно потому, что он уже давно мечтал найти большую любовь, он от нетерпения принял за нее два затянувшихся приключения. Том же ничего не загадывал и никогда не смешивал сексуальные отношения с любовью: когда он встретился с Натаном, то очень удивился тому, насколько он привязался к этому парню.

По утрам они наслаждались общением друг с другом даже больше, чем вечером. Им было уже не обязательно заниматься сексом, они просто лежали рядышком и наблюдали, как за окнами светает. Эти анонимные записки ускорили развитие их отношений, сделали их более глубокими.

За окном послышались резкие, пронзительные крики больших попугаев, а потом и мелкие попугайчики внесли свою лепту в их нестройный хор. Этот гвалт обычно начинался с рассветом.

Натан пытался их передразнивать. После нескольких попыток у него получилось. Они посмеялись, потом Том, неодетый, подошел к окну:

— Я вот думаю, Натан, а не сделали ли мы логическую ошибку с этими анонимными записками? Мы ведь предположили, что их получили только мы двое.

Натан вскочил, тоже голый, и прижался к Тому. Они любовались площадью и домами, окружавшими островок зелени посредине, — словно прекрасная театральная декорация.

— И что с того, — подхватил Натан, — если даже несколько человек здесь у нас получили одну и ту же записку?

— Ты прав, я еще не придумал, что дальше.

Они стали смотреть на птиц. Их мысли еще текли медленно, по-утреннему, и разворачивались тоже медленно, им пока не хватало легкости и энергии — на все требовалось много времени.

И вдруг, шумно хлопая крыльями, с серого неба ринулся вниз черный-пречерный ворон, пересек площадь и, без затей разогнав попугайчиков, уселся на верхушке дерева. Вестник несчастий громко каркнул, и после этого мрачного предупреждения вокруг него словно бы раскинулись километры одиночества. Он сгорбился, склонил голову набок и с суровым видом принялся изучать фасады окрестных домов. Его острый взгляд проникал внутрь каждого дома, безжалостно высматривая слабости их обитателей.

Натан, почувствовав это враждебное внимание, поежился. Том же улыбнулся и потер руки, лежавшие перед этим на плечах друга.

— Странно… Обычно в анонимных письмах бывают оскорбления, сплетни, клевета. Не зря же анонимщиков иногда называют воронами.

Ворон снова угрожающе каркнул. Том спокойно продолжал:

— Тут ситуация совсем другая. Автор рассылает письма любви, письма, которые вызывают любовь. Это точно не ворон…

— А кто же?

— Наверно, голубь.

Попугаи пощипывали перышки друг у друга на шее и головке, приглашая заняться любовью. Только самые юные вели себя агрессивно: с налитыми кровью глазами и растопыренными, как щит, крыльями, грозно выставив когти и острые клювы, они с воинственными криками гонялись друг за другом, нападали, клевались — возможно, только для того, чтобы потом перейти к таким же нежным излияниям, как остальные.

Из-за этого весеннего половодья чувств на деревьях царило смятение. Сенегальские длиннохвостые попугаи, нимфы, габонские серые, длиннокрылые, волнистые, красноспинные певчие резвились и галдели среди ветвей, а парочки неразлучников, наоборот, прятались в листве, замерев, чтобы не привлекать к себе внимания. Одна самка синелобого амазона строила гнездо и набрасывалась на всякого, кто к ней приближался. Старички-ара, потерявшие с возрастом часть оперения, как мужчины теряют волосы на голове, старались не совершать лишних полетов и поднимали крик, только если сражения юных попугайчиков или погони за самками затрагивали их территорию. А один большой какаду с желтым хохолком и кремовыми перьями, сидевший на толстой ветке, только плечами пожимал, поглядывая на эту суету, которая явно не имела к нему никакого отношения.

Пятьдесят лет прошло с тех пор, как бразильский консул, покидая Бельгию, распахнул свои клетки. За это время птицы ни разу не пытались сменить место. Если какой-нибудь смельчак иногда и решался долететь до соседнего парка, расположенного в нескольких кварталах от площади Ареццо, он быстро возвращался и присоединялся к своим собратьям, которых терпеть не мог, но и обходиться без них не умел. Сколько поколений уже сменилось в их буйной компании? Ни один наблюдатель не взял на себя труд изучить эту популяцию, потому что все окрестные жители сперва были уверены, что экзотические птички, привыкшие существовать в неволе, не выживут. Но и через несколько десятилетий фауна в этих джунглях процветала вовсю. Может быть, уцелели даже какие-то особи из первого поколения, говорят ведь, что есть виды попугаев, которые живут до восьмидесяти, а то и до ста лет.