Эрик-Эмманюэль Шмитт - Попугаи с площади Ареццо

— А что тебе нужно?

— Самый минимум.

— Минет?

— Ну да.

— К сожалению, Захарий, я никого не привел с собой. Взгляни вокруг. На твоей вечеринке шлюхам как-то не место, если, конечно, тебя интересует мое мнение.

Захарий поднялся по лестнице и окинул взглядом гостей. Неудача: одни мужчины, и все машут ему рукой, довольные, что могут поздравить героя дня.

Он почувствовал, что мигрень изматывает его все сильнее. В эту минуту перед ним просеменила официантка. У этой невысокой тихой блондиночки был затравленный вид, как у птички без крыльев, она спустилась в погреб за новыми бутылками шампанского.

Не раздумывая, он последовал за ней. Когда он оказался между сырыми кирпичными стенами, запах грибов и плесени напомнил ему приятную сырость сауны, и он возбудился. Он пошел побыстрей, чтобы нагнать официантку между рядами бутылок.

Там он схватил ее и поцеловал. Она отбивалась, но он применил силу. Когда ей удалось выскользнуть, она увидела, что это хозяин дома, и запаниковала еще больше.

— Не кричи, малышка, и сделай мне приятно.

Не ослабляя хватки, он взял ее руку и положил на свой член. Девушка заморгала глазами и поняла, о чем речь.

— Ты же хочешь сделать мне приятно, правда?

И он стиснул ее так сильно, что она подумала, что лучше подчиниться, а то он ее просто задушит.

Она опустилась на колени, расстегнула ширинку Захария и сделала, что он велел.

Семь минут спустя Захарий, повеселев, поблагодарил официантку. Он застегнулся и двинулся вверх по лестнице, ведущей в залы.

А девушка, обессиленная, переполненная омерзения, так и осталась стоять на коленях — ей хотелось рыдать.

Тут от стены погреба отделилась какая-то тень и приблизилась к ней.

Кто-то присутствовал при этой сцене.

Над девушкой склонилась высокая элегантная женщина с лицом Мадонны:

— Я искала туалет, заблудилась, и так вышло, что я все видела. Мы его изобличим.

— Нет, мадам. Иначе я потеряю работу.

— Но нельзя же так это оставить.

— Прошу вас, мадам, я не хочу ни во что ввязываться. Если вы расскажете об этом, я буду все отрицать.

Женщина медленно кивнула, а потом протянула ей платок:

— Ладно, давай-ка вытрись.

Около полуночи праздник был в самом разгаре. Струнный оркестр играл самые модные, ритмичные мелодии, и некоторые гости пошли танцевать.

Довольный Захарий Бидерман изо всех сил общался с гостями. Сегодня его находили еще более красноречивым, чем обычно. Фотографы из разных новостных агентств принимались щелкать вспышками, стоило ему подойти к любому из приглашенных.

Вдруг Захарий потребовал снять его с Розой. Вместе они позировали перед фотоаппаратами и выглядели такой жизнерадостной и любящей парой, что гости разразились аплодисментами.

Не успели отгреметь овации, как в зал вошли трое полицейских.

— Извините нас, господа и дамы, но нам сообщили о совершенном насилии.

Из-за ширмы появилась Петра фон Танненбаум:

— Это я звонила.

Все с удивлением разглядывали это великолепное создание, которого до поры до времени никто не замечал: ее туалет был невероятно изысканным, и тем больше поражали разорванные бретельки на ее платье и растрепанная прическа.

Трепеща, она указала на Захария Бидермана:

— Это он меня изнасиловал.

По залу пробежала дрожь.

Она вытащила из сумочки платок и добавила, сдерживая рыдания:

— У меня есть доказательства.

В тот вечер — вечер, когда над городом повисла невыносимая жара и не полегчало даже после грозы, — попугаи говорили на своем родном языке, который для людей остается непонятным. Их пылкая болтовня перебрасывала звуковые мостики с ветки на ветку, развешивала лианы между деревьями, превращая эту круглую площадь в настоящие джунгли, соединяла массивное гнездо, владельцами которого были попугаи ара, с огромной лодкой, свитой из веточек, где устроилось сразу несколько семейств зеленых попугайчиков. И от их гвалта в голове у людей становилось еще больше тумана.

Мы заставляем попугаев говорить то, что хочется нам, но попугаи все равно говорят, что хотят сами. Что же стремится нам объяснить попугай, когда разговаривает? И что выражает его молчание?

Когда мы заключаем попугаев в клетку цивилизации, они становятся чем-то вроде обезьянок в области звуков, в свою очередь обезьяны — это попугаи от акробатики.

Но хватит уже смотреть на них человеческими глазами.