Скарлетт Томас - Молодые, способные

Эмили садится на нижнюю ступеньку, закрыв лицо ладонями.

– Я хочу к маме, – рыдает она. – Пожалуйста, сделайте хоть что-нибудь!

Тия все мечется. Наконец бежит в гостиную.

– Ну и что нам теперь делать, черт возьми? – спрашивает Джейми.

– Хоть что-нибудь! – умоляет Эмили. – Прошу тебя, Джейми!

– Чего ты от меня хочешь? Что я могу?

– Сделать так, чтобы стало лучше, – твердит она. Джейми садится рядом.

– Я не знаю, как, – признается он. – Прости.

– А ты, Пол? – Эмили поднимает на него огромные заплаканные глаза.

– Ну что? – спрашивает Пол. – Что?

– Ты мсжешь сделать что-нибудь?

Игры забыты. Все протрезвели. О сексе никто и не вспоминает.

– Воскресить его я не могу, – тихо говорит Пол.

– Да не надо его воскрешать!

– А чего ты хочешь? – спрашивает Пол.

– Исправь что-нибудь. Я не знаю, как.

– Я заварю чай, – решает Энн.

– А ты умеешь? – удивляется Пол.

– В кризисной ситуации – да, – улыбается она. – Сахар всем класть?

– Спасибо, – говорит Эмили и цепляется за руку Энн, когда та проходит мимо.

Тия сидит на диване, подтянув колени к груди.

– Успокоилась? – спрашивает Брин, входя в гостиную.

– Я хочу одна побыть, – говорит она.

– Ладно, тогда я пошел.

– Нет, погоди. Я просто... – Она снова шмыгает носом.

– У тебя шок, – объясняет Брин. – Скоро пройдет.

Тия щурится.

– Думаешь? – язвительно переспрашивает она.

– Точно знаю. Надо только подышать поглубже или еще что.

– Значит, «подышать или еще что». Я запомню.

– Я просто помочь хочу. Чего ты от меня ждешь?

– Чтобы ты выкинул отсюда паука.

– Ты серьезно?

– Да. Просто выгони его из дома. И с этого кретинского острова.

– И тебе станет легче?

– Пожалуйста, убери его, – тихо умоляет Тия. – Прошу тебя!

Она раскачивается из стороны в сторону, как помешанная.

Брин никак не может уразуметь, что все это происходит на самом деле. Ему кажется, он смотрит кино. И едва не смеется – не потому, что смешно, а от растерянности. Ему хочется разозлиться, потому что единственная альтернатива – облажаться. Его смешит герой фильма, который только что решил подняться в мансарду, где лежит мертвец, хотя больше всего на свете боится трупов. Он ведь знает, что наверху его ждет жуть. Еще Брину хочется плакать, потому что этот герой фильма – он сам.

В коридоре пусто. Наверное, все в кухне.

Брин останавливается у подножия лестницы. Вот чем плохо быть мужчиной. Ему страшно идти наверх, как любому человеку. Пенис его от страха не спасет. Брин поднимается по лестнице, не зная, хватит ли у него духу подойти к двери, и не представляя, что делать, если он все-таки войдет в мансарду. Может, паук уже по дому шастает. Но он довольно крупный и мохнатый, заметить нетрудно – конечно, если он еще здесь, а не испугался воплей Тии и не сбежал куда глаза глядят.

Брину кажется, что остальные где-то далеко, хотя на самом деле – двумя этажами ниже.

На узкой лестнице в мансарду его пробирает озноб. Дверь открыта, из мансарды тянет сквозняком. На лестнице мертвая тишина и кромешная темнота. Из двери сочится зловещий желтый свет, и Брину чудится, что какой-то демон нашептывает ему в ухо, велит к свету идти. Брин судорожно сглатывает слюну. Полная хренотень.

Хуже некуда. Брин точно знает, какой сценарий – вне конкуренции. Он войдет в мансарду и увидит, что труп исчез. Вообразите: мертвец воскрес, а может, он и не был мертв... Только притворялся.

Брин – легкая добыча для паранойи. Он-то знает, что можно умереть, совершив одну-единственную ошибку. Как его отец. Брин вздыхает. Он обливается потом. И бранится вполголоса, хотя понимает, что звучит фальшиво. Он плетется нога за ногу, но лестница все равно кончается. И ему остается только войти в комнату.

Труп на месте, в той же позе. Брин старается не смотреть на него (на случай, если труп вдруг шевельнется или подмигнет, как в «Роковом влечении» [59]). Брин глазеет куда угодно, лишь бы не на мертвеца. Кровать в углу застелена тонким одеялом. Рядом потертый коричневый чемодан. Брина от страха парализовало. Он убеждает себя, что перед ним всего-навсего труп, мертвый человек, но этот способ не срабатывает. В отличие от детских уловок – «это же просто гроза». Хорошо бы сюда пришли остальные. Но никто не идет. Слышны только завывания ветра за окном. Ну вот, уже ветер воет. А дальше что? Живая мертвечина? Зомби?

Комната ничего себе, только пыльная. У постели старый умывальник, на нем бритвенные принадлежности. Слева – приоткрытая дверь. В щель виден унитаз. И аккуратные штабеля коробок вдоль стен. Брин не знает, сколько неизвестный прожил здесь, но скорее всего – с тех пор, как они очутились на острове. Наверное, он их сюда и привез. Говнюк. Брин вдруг радуется тому, что этот урод мертв. Брину внезапно хочется его пнуть – он с трудом сдерживается. Минутная вспышка агрессии проходит, ему вновь страшно. Торопясь уйти, он ищет глазами паука.