Амин Маалуф - Лев Африканский

— Наш союз — союз ума и денег, — смеясь, заключил он.

На что отец ответил, что всему Фесу известны ум и деловая смекалка Зеруали.

— Ты вот прочел столько книг, а знаешь ли, что сказала мать одного султана прежних времен при рождении сына? «Я не желаю тебе ума, ибо тебе придется поставить его на службу сильным мира сего; я тебе желаю удачи, чтобы умные люди служили тебе». Наверное, того же пожелала и моя мать, — смеясь отвечал Зеруали.

Отцу показалось, что из всего этого выйдет толк, хотя его собеседник и попросил под конец время на обдумывание: он хотел поставить в известность султана, заручиться его согласием, а также посоветоваться с ткачами и купцами, вывозящими товар за границу. Однако, желая показать Мохаммеду свою заинтересованность, он заплатил ему вперед четыреста золотых, а также намекнул на возможность породниться.

Несколько месяцев спустя — кажется, стоял месяц шаабан этого года — Зеруали призвал моего отца к себе. Сообщив ему, что его план принят, он предложил ему взяться за подготовительные работы: определить, где уже имеются сады шелковицы, наметить, где разбить новые, набрать квалифицированных работников, построить первые червоводни. Сам султан заинтересовался этим делом, загоревшись наводнить Европу и мусульманские страны натуральным шелком и тем самым отбить у купцов охоту ездить за ценным товаром в Китай.

Отец весь светился от радости. Его мечта была близка к осуществлению, причем сверх всяких ожиданий. Он уже видел себя богачом, возлежащим на огромных шелковых подушках, в выложенном майоликой дворце, знатнейшим человеком Феса, гордостью переселенцев, близким к султану человеком, благодетелем школ и мечетей…

— Чтобы скрепить наш договор, что может быть лучше, чем кровный союз? Нет ли у тебя дочери на выданье? — спросил Зеруали.

Мохаммед, не долго думая, пообещал ему руку Мариам.

Я узнал об этом случайно, спустя несколько дней, и отныне многое в моей жизни должно было измениться. Сара-Ряженая явилась со своим товаром в гарем Зеруали.

Разговорам о новой женитьбе их мужа и шуткам по поводу его мужской неутомимости не было конца. Обсуждалось и то, как это скажется на теперешних фаворитках. У Зеруали уже было четыре жены — ровно столько, сколько было разрешено иметь по закону одновременно; значит, ему предстояло расстаться с одной из них. И он, и его жены имели опыт в таких делах. Разведенная получала дом, а то и продолжала проживать под одной крышей с бывшим супругом; поговаривали, что некоторые после расторжения брака беременели, и это ничуть не волновало Зеруали.

Разумеется, Сара поспешила доложить об услышанном моей матери. Я как раз только что вернулся из школы, грыз финики и вполуха слушал женскую болтовню. Как вдруг услышал имена, насторожился и подошел ближе.

— Они даже придумали для Мариам прозвище: Шелкопряд.

Я попросил Сару пересказать мне все слово в слово.

— Ты думаешь, сестра будет счастлива с этим человеком? — В моем голосе звучала тревога.

— Счастлива? Лишь бы хуже не стало, женщинам и этого довольно.

Ответ показался мне слишком общим и уклончивым.

— Расскажи мне об этом Зеруали!

Мои слова прозвучали подобно приказу, исходящему от мужчины. Сара усмехнулась, но ослушаться не посмела.

— Репутация у него не безоблачная. Но если не очень придираться… Баснословно богат…

— Говорят, он ограбил жителей Рифа.

— Все знатные роды поднялись на грабеже провинций, и никто отродясь не отказывал на этом основании выдать дочь или сестру за их отпрысков.

— А каков он по отношению к своим женам?

Она демонстративно оглядела меня с головы до ног, особенно задержавшись на легком пушке, пробивавшемся на моем лице.

— Что ты понимаешь в женщинах?

— Я знаю то, что должен знать.

Она было засмеялась, но осеклась, видимо, вид у меня был очень решительный, и повернулась к моей матери, как бы спрашивая, стоит ли продолжать вести со мной подобную беседу. Та кивнула, и Сара, переведя дух, тяжело положила руку мне на плечо.

— Жены Зеруали живут все вместе в гареме — старые и молодые, свободные и рабыни, белые и черные, их там не меньше сотни, и все они беспрестанно интригуют за право провести ночь со своим господином, за привилегию для своего сына, за то, чтобы заполучить в свою комнату ковер, за драгоценность, духи. Те, что ждут от мужа привязанности, никогда ее не дождутся, те, которым нужно больше других, кончают жизнь удушенными, те, что хотят жить без нужды, без усилий, ни к чему не прикладывая рук, разве что они могут быть счастливыми. Из каких твоя сестренка?