Амин Маалуф - Лев Африканский

Те, кто желал войны, заявляли: неприятель никогда не откажется от намерения расправиться с нами, и подчиняясь ему, мы не заставим его отступить. Взгляните, до какого рабского состояния доведены жители Малаги после сдачи города христианам? Взгляните, какие костры разжигает Инквизиция в Севилье, Сарагосе, Валенсии, Теруэле, Толедо! Завтра костры запылают и в Гранаде, и на них отправят не только иудеев, но и мусульман! Как помешать этому, если не сопротивлением, не увеличением численности армии, не джихадом? Всякий раз, когда мы храбро сражались, нам удавалось остановить продвижение кастильцев, но после каждой нашей победы среди нас оказывались предатели, стремившиеся замириться с врагами Господа, платившие им дань и открывавшие ворота наших городов. Да и сам Боабдиль разве не обещал Фердинанду сдать ему однажды Гранаду? Три года истекло с тех пор, как он подписал в Лохе обязательство сделать это. Наш султан — предатель. Его следует заменить настоящим мусульманином, настроенным вести священную войну с неверными и способным внушить нашей армии веру в себя.

Трудно было сыскать солдата или военачальника, у которого под командованием были десяток, сотня или тысяча человек, еще труднее человека, принадлежавшего к духовным кругам — кади, улема или проповедника, — кто не разделял бы подобную точку зрения в то время, как торговцы и земледельцы выступали за мир. Двор Боабдиля — и тот был разделен. Действуй султан согласно своим склонностям, он заключил бы любое перемирие, на любых условиях, ведь он был рожден вассалом и ничего иного не желал, однако он не мог отмахнуться от воли своей армии, которая с плохо сдерживаемым нетерпением воспринимала известия о битвах, которые геройски вели другие представители династии Насридов [10] Насриды — последняя арабская династия в Испании, которая правила в Гранаде с 1238-го по 1492 г. Первый из правителей этой династии, Мохаммед I, стал вассалом короля Фернанда III Кастильского и помог ему взять Севилью (1248). Он начал возведение Альгамбры и превратил Гранаду в процветающий город. Династия колебалась между подчинением Кастилии и зависимостью от Маринидских правителей Феса. Закончила свое существование с завоеванием Гранады Фердинандом II Арагонским. .

Один яркий пример был на устах у всех сторонников военных действий: пример Басты, мусульманского города на востоке от Гранады, взятой ромеями в осаду и обстреливаемой из пушек более пяти месяцев. Христианские короли — да разрушит Господь все, что они возвели, да возведет заново все, что они разрушили! — велели построить деревянные башни напротив крепостной стены и вырыть ров, чтобы помешать общению осажденных с внешним миром. И все же, несмотря на их подавляющее численное и материальное превосходство и на присутствие самого Фердинанда, кастильцам никак не удавалось одолеть непокорный город, чей гарнизон что ни ночь осуществлял вылазки, наносившие осаждавшим огромный урон. Ожесточенное сопротивление защитников Басты под предводительством насридского эмира Йахии ан-Наджара подогревало боевой дух и воображение гранадцев.

Однако Боабдиля это не радовало, поскольку Йахиа, герой Басты, был одним из самых ярых его противников. Он даже претендовал на трон Гранадского королевства, на котором когда-то уже восседал его дед, и относился к нынешнему султану как к узурпатору власти.

Накануне нового года весть об очередном подвиге защитников Басты достигла ушей жителей Гранады. Рассказывали, будто кастильцы прознали, что в городе кончаются запасы продовольствия. Чтобы разубедить их, Йахиа придумал следующую хитрость: собрать все съестные припасы, которые остались, разложить их на виду на базаре, а затем пригласить делегацию христиан на переговоры. Войдя в город, посланцы Фердинанда удивились, узрев такое количество самых разнообразных товаров, и не преминули известить о том своего короля, сопроводив это советами не пытаться задушить Басту голодом, а предложить защитникам достойное перемирие.

За несколько часов по меньшей мере человек десять — в бане, в мечети и в коридорах Альгамбры — радостно рассказали мне одну и ту же историю, и всякий раз я делал вид, что удивлен, чтобы не оскорбить собеседника и позволить ему получить удовольствие, добавив к ней что-то свое. И всякий раз улыбался, но все меньше и меньше, поскольку мной овладело беспокойство. Я раздумывал, отчего Йахиа позволил представителям Фердинанда войти в осажденный город, особенно если надеялся скрыть от врага бедственное положение Басты, при том, что в Гранаде, а возможно, и в других местах, все знали правду и радовались хитрости Йахии.