Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

Младший сын Петра Степановича растерялся, а, главное, испугался за отца. По его тогдашним представлениям, отца ждала немедленная кара, столь безумное богохульство не могло остаться безнаказанным. Но ни немедленно, ни через некоторое время кара не последовала, и в душе младшего сына Петра Степановича зародились сомнения. Оказывается, и в таком невинном возрасте человеку нужна мировоззренческая ясность, и младший сын Петра Степановича решил прояснить все до конца.

Церковь, возле которой некогда стояла румынская полевая кухня и где впоследствии он не раз бывал с бабушкой, стояла на той же улице, что и его школа и еще несколько достойных упоминания зданий, например, чайная и даже милиция. Когда-то, при царе Горохе, эта улица была мощеной, и некоторые удачливые люди, представьте, имели обыкновение проноситься по ней на пролетках с рессорами. Но позднее, уже при техническом прогрессе, дореволюционное мощение оказалось не в состоянии выдержать напора колес грузовиков, тракторных, а в лихую годину и танковых гусениц, от слабого дореволюционного мощения остались еще более слабые воспоминания.

Вот на этой-то улице младший сын Петра Степановича и подстерег отца Якова, возвращавшегося из церкви домой. Младший сын Петра Степановича уважал отца Якова, правда, уважал, если можно так выразиться, с чужих слов. Тогда много горя было вокруг, и он слышал, как женщины в церкви, разговаривая между собой, хвалили отца Якова за то, что он очень хорошо служил, что он находил для них слова утешения, сравнивали его с какими-то другими священниками, которых они знали, и приходили к выводу, что он – самый лучший. Послушав эти разговоры, стал уважать отца Якова и младший сын Петра Степановича.

Подтянув рясу повыше, худой, долговязый отец Яков осторожно брел от церкви по грязи, выискивая остатки былого мощения, – все же, думал отец Яков, идти по проезжей части лучше, чем по совсем уже расквашенному тротуару, где не было и этих остатков. Где-то на середине дороги младший сын Петра Степановича и перехватил отца Якова, возник перед ним и спросил:

– Отець Яків, скажіть, будь ласка, Бог ϵ?

Отец Яков остановился, положил руку на плечо младшего сына Петра Степановича, который едва доходил ему до пояса, немного подумал и произнес внятно и строго:

– Бога нема!

Постоял секунду, снял руку с плеча мальчика и пошел дальше, не оглядываясь.

Когда в следующий раз бабушка позвала младшего сына Петра Степановича помолиться, он довольно нахально сказал ей:

– Бабушка, ты молись сама. Мне надо уроки учить. Бабушка отступилась не сразу, но когда поняла, что внук потерян для Бога навсегда, зачислила его в вероотступники и не простила до конца своих дней.

Бабушка умерла, когда младший сын Петра Степановича был уже студентом. Петр Степанович не был бы Петром Степановичем, если бы и в этот горестный момент не провел воспитательной работы и не высказал свои атеистические убеждения. Во всяком случае, младший сын Петра Степановича получил от него такое письмо.

16 октября в 8 часов утра умерла наша бабушка, проживши 84 года и 8 дней. Поскольку бабушка завещала хоронить ее со строгим соблюдением ритуалов религии, а в Задонецке мне было бы трудно это сделать, я повез ее к тете Тале, где и организовали похороны по всем правилам ритуального кодекса.

Поскольку бабушка из состава моих иждивенцев вышла, то при наличии троек у тебя нет надежды на получение стипендии. Тебе нужны будут теперь только четверки и пятерки.

Бабушка три-четыре дня до смерти жутко страдала от боли, и было стыдно за бога, который проявил к своей рабе такое «милосердие». Кем же надо все-таки быть, чтобы так щедро снабжать страданиями своих рабов и не терять названия «милосердного» бога?!

И вот теперь, можно сказать, на старости лет, младший сын Петра Степановича, это дитя безбожного века, вдруг нацепил крест, стал регулярно ходить в церковь, называя ее не иначе как храмом, соблюдал, оказывается, посты. Все это для братьев было новостью и новостью не совсем понятной. Хотелось поговорить, но вопрос-то деликатный, и, главное, братьям – и старшему, и среднему– трудно было выбрать исходные позиции для такого разговора. Критиковать религию? Советская власть и без них это делала – и делала прекрасно. А что им самим нередко хотелось спрятаться от этой власти в каком-нибудь монастыре, – так это совсем другой вопрос. Прочитать лекцию по натурфилософии? На то был отец, но и его усилия, как видим, оказались не очень успешными. И зачем лезть в душу человеку, даже и родному брату? В общем, разговор как-то откладывался…