Дуглас Кеннеди - Пять дней

— Париж, — произнес Ричард, смакуя на губах это слово, будто оно было под запретом, — мечта, которую он не смел озвучить. — Ты серьезно?

— Всего лишь на прошлой неделе, до того как ты удивительным образом перевернул мою жизнь, я как-то вечером дома смотрела в Интернете жилье в Париже, сдаваемое на короткий срок. Путешествовала виртуально, так сказать. Мы могли бы снять милую однокомнатную квартирку, например, в Марэ примерно за пятьсот долларов в неделю. Авиабилеты — если забронировать заранее — обойдутся примерно в шестьсот долларов на каждого. В Париже можно вполне прилично питаться по умеренным ценам. Тем более что в квартире будет кухня… Так что, да, мы могли бы съездить в Париж на полтора месяца за семь тысяч долларов. С больницей, которая возьмет меня на работу, я заранее договорюсь о том, чтобы мне в течение первого года предоставили полуторамесячный отпуск за свой счет… или, еще лучше, выйду на работу по возвращении из Парижа. В принципе, поскольку ремонт квартиры будет завершен лишь в начале февраля, мы могли бы отправиться во Францию сразу после Рождества…

— Париж, — снова произнес Ричард. — Шесть недель в Париже. Никогда не думал, что такое возможно.

— Возможно.

— Тогда едем.

Я поцеловала его, потом сказала:

— Да, нелегкие были переговоры.

— С тобой все легко, — рассмеялся Ричард.

— У нас с тобой все будет легко. Я понимаю, на первый взгляд кажется, что это самообольщение. Но дело в том, что мы с тобой никогда не искали легких путей. Оба зажимали себя в определенные рамки. А теперь…

— Искусство возможного.

— Точно. Пусть это будет наше кредо. Эти два слова. Искусство возможного.

— А что, отличный модус вивенди.

— Лучше не бывает.

Бип. На мой телефон пришло SMS-сообщение. Я медлила, не решаясь взять свой сотовый, но Ричард сказал, чтобы я прочитала. Сам он со своим телефоном удалился в соседнюю комнату, чтобы позвонить в отель при аэропорте и организовать для нас более поздний выезд. Я взяла мобильник и увидела, что сообщение (целое письмо из четырех эсэмэсок) написал Бен:

«Привет, мам. Все еще в Бостоне? Я работаю на износ над своей новой картиной, и у меня кончился синий кобальт, а он мне очень нужен. В Мэне эту краску не найти, поэтому я заказал ее в одном из бостонских магазинов „Все для художника“. Но доставка сюда ко вторнику обойдется мне в кругленькую сумму. Не могла бы ты забрать краску сегодня и по пути домой завезти ее в Музей изящных искусств в Портленде? Один из моих преподавателей будет там завтра в полдень, он ее заберет. Прости, что напрягаю, но ты оказала бы мне огромную услугу. Ты лучше всех. Люблю. Бен».

Я немедленно позвонила сыну. Он ответил после третьего вызова.

— Рано ты на ногах, — заметила я.

— Очень смешно. — Голос Бена полнился иронией. — Неужто получила мое сообщение?

— Я очень рада, что работа над новой картиной идет так здорово.

— Ой, «здорово» не надо. А то сглазишь. Хотя Тревор (Тревор Лейтроп, его преподаватель изобразительного искусства и куратор в Фармингтоне) в восторге. Считает, что это шедевр. В общем, если б ты смогла забрать краску…

— Я еще в Бостоне. Решила остаться на воскресенье, хочу навестить одну свою старую подругу.

— И не проводишь папу среди ночи в «ЛЛ Бин»? — спросил Бен — вроде как беспечным тоном, но с умыслом.

— Из-за этого чувствую себя ужасно виноватой.

— Ну, если учесть, что последние два года ты одна зарабатывала на всю семью…

— Папа не виноват, что его уволили.

— Однако ж его никто не заставлял ходить все время с кислой миной. Даже теперь… я позвонил ему вчера вечером, хотел поздороваться, сделать жест, так сказать, а он стал задавать стандартные вопросы про учебу и прочее — «как здоровье?» и т. п. Что называется, «побеседовал с сыном». Потом, когда я спросил его про новую работу, он завилял, сник. И я подумал: «Ну и кто из нас подросток?»

— Ты уже не подросток, Бен.

— Я только теперь начинаю понимать, как тяжко тебе приходилось все эти годы.

— Поговорим об этом в другой раз. Кстати… если я заеду к тебе на следующей неделе?

— У меня идея получше. В субботу меня подбросят в Портленд. Мы проторчим там до вечера. Можешь сводить меня в тот классный итальянский ресторанчик, что нам обоим нравится.

— Заметано.

— О, ты как будто в хорошем настроении, мама.

— В хорошем.

— Нет, ты, конечно, смурная никогда не бываешь. Могла бы мастер-класс давать по тому, как «делать хорошую мину при плохой игре». Но все равно приятно слышать бодрые нотки в твоем голосе.