Зархуна Каргар - Зари. Мне удалось убежать

Советское правительство, пославшее войска в Афганистан, оказывало стране и экономическую помощь. В СССР активно пропагандировались идеи равенства мужчин и женщин, поэтому правительство помогло получить образование многим афганским женщинам и девочкам. В нашей стране строились заводы, на которых могли работать, причем получить работу вне очереди, женщины, а тем более вдовы, потерявшие своих мужей на войне. Большие усилия были направлены на то, чтобы доказать, что афганские женщины и мужчины равны, и поэтому женщины могли ходить по улице без сопровождения и посещать кинотеатры, учиться в школах и университетах вместе с мужчинами. Нам говорили, что женщины вольны становиться актрисами и певицами и даже появляться в обществе в мини-юбках. Но, несмотря на либеральные настроения, царившие в больших городах, многие семьи, живущие в деревнях, опирались на традиционный уклад, и мужчины не позволяли своим женам и дочерям никаких вольностей. Хотя в Конституции Афганистана было записано, что минимальный возраст для вступления в брак составляет шестнадцать лет как для женщин, так и для мужчин, многие семьи в провинции продолжали женить своих детей в возрасте одиннадцати-двенадцати лет.

Конечно, то, что я помню об Афганистане того времени, в основном относится только к Кабулу. Я жила в большом городе, где люди легче воспринимали новые веяния, где полиция следила за порядком, где можно было быстро добраться в любую точку города на автобусе, а мужчины и женщины работали бок о бок в школах, больницах, на фабриках. Я даже помню, что на свадьбах, куда приглашали мою семью, женщины без стеснения танцевали с мужчинами под живую музыку. Я видела, как наш народ постепенно отбрасывает старые предрассудки. Женщин больше не заставляли носить паранджу или шаль, закрывающую лицо, хотя некоторые продолжали придерживаться традиций — на улицах можно было встретить хазарок в длинных свободных платьях и разноцветных шалях, таджикских женщин в многослойной одежде и свободных шароварах, пуштунских женщин в ярких шароварах и широких туниках.

Афганские женщины активнее интересовались политикой, освоили профессии врача, адвоката, журналиста, пилота, военного, политика, многие из них стали актрисами и певицами и выступали на телевидении. По приказу президента у нас начали транслировать западные, индийские и российские фильмы, музыкальные и другие программы, создававшие ощущение связи с остальным миром. В Кабуле можно было встретить людей со всего Афганистана. Представители национальных меньшинств — хазаров, пуштунов, таджиков, сикхов и кучи — имели такое же право на образование, профподготовку и работу, как и основная часть населения, — правительство гарантировало равные возможности для всех своих граждан. Я помню, как мой отец однажды сказал мне, что Афганистан становится более демократичным государством.

Но, конечно же, во многом жизнь в Афганистане осталась прежней, в особенности в деревнях. Многие из тех, кто придерживался традиций и заповедей ислама, не были согласны с новыми законами. Они женили своих детей, когда те были совсем маленькими, и считали женщин своей собственностью, не имеющей права ни на наследство, ни на свое мнение. Несмотря на то что правительство приняло новые, справедливые законы, многие люди все еще были уверены, что судьбу молодой девушки должна определять семья, а не государство. Люди из сельской местности, не желавшие менять свой жизненный уклад и отвергавшие коммунистические идеи, активно пропагандируемые правительствами СССР и Афганистана, поддерживали моджахедов. Так расширялась пропасть между сельскими и городскими ценностями и интересами. Это привело к тому, что некоторые сельские школы для девочек были сожжены повстанцами, учителя этих школ, а также некоторые женщины, рискнувшие выступить по телевидению, были убиты. К счастью, такие инциденты были редкостью.

В то время многие обвиняли афганское правительство в том, что оно приняло сторону коммунистов. Но на деле многие афганцы, включая моего отца, который четыре года подряд занимал должность руководителя Национального радио, а позже — министра печати и главы Государственного комитета, не забыли о наших культурных ценностях. В то время успешная политическая карьера напрямую зависела от партийной принадлежности, поэтому мой отец был членом Народно-демократической партии Афганистана. Он, как и многие другие, свято чтил ислам и наши традиции, но был предельно осторожен и никогда не делал то, чего не одобрила бы партия, так как ее влияние было огромным. Что интересно, в школе, построенной русскими, где училась я и мои сестры (она считалась одной из самых лучших и современных в Кабуле), наши учителя были русскими, и русский язык был обязательной частью учебной программы. Но мы также изучали Коран и историю ислама.