Дэвид Лодж - Хорошая работа

— Хорошую — это как?

— Часов меньше, а денег больше.

— И что это за работа?

— Ну, это… типа фотомодели.

Робин перестает писать и впивается в Мерион пронзительным взглядом.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в своих действиях?

Мерион хихикает.

— Ой, это совсем не то, что вы подумали.

— А что я подумала?

— Ну, то самое. Порнуха.

— Уже легче. И что же тогда?

Мерион опускает глаза и слегка краснеет.

— Ну, это нижнее белье.

Перед глазами Робин встает очень зримый образ собеседницы, которая сейчас одета вполне мило и практично. Робин представляет ее затянутой в латекс и нейлон, с полным фетишистским набором — браслетами, панталонами, подвязками и чулочками, — в который галантерейная промышленность пытается упаковать женское тело и выставить его в модных магазинах на обозрение вожделеющих мужчин и безжалостных женщин. На Робин накатывает волна сочувствия, смешанная с запоздалой жалостью к себе. Ей мерещится тайный государственный заговор с целью эксплуатации и притеснения молодых женщин. Начинает давить в груди, на глаза наворачиваются слезы. Робин встает и заключает обалдевшую Мерион Рассел в свои объятия.

— Даю вам две недели, — наконец объявляет она, садится и шумно сморкается.

— Ой, Робин, спасибо вам! Это просто потрясающе.

К следующему просителю, молодому человеку, который в канун Нового года упал с мотоцикла и сломал лодыжку, Робин не столь добра. Но даже наименее достойный из страждущих получает отсрочку на несколько дней, ибо Робин старается вместе со студентами противостоять оценивающей их системе, хотя сама и является частью этой системы. Наконец уходит последний проситель, и Робин может подготовиться к одиннадцатичасовой лекции. Она открывает сумку, достает из нее папку с конспектами и принимается за работу.

Университетские часы бьют одиннадцать, их бой сливается с голосами других часов, вблизи и вдалеке. В Раммидже и его окрестностях все люди работают. Или не работают, ведь всякое бывает.

Робин Пенроуз держит путь в лекционную аудиторию «А» — по коридорам и лестницам, наводненным студентами, которые переходят из одного класса в другой. Они проходят мимо нее, как волны мимо величественного корабля. Робин улыбается тем, кого узнает. Некоторые пристраиваются ей в хвост и идут в ту же аудиторию, поэтому вскоре она оказывается во главе процессии — эдакий дудочник Браунинга в женском обличье. Она несет под мышками конспект лекции и связку книг, из которых будет зачитывать иллюстрирующие ее рассказ цитаты. Ни один из студентов мужского пола не предлагает ей свою помощь. Галантность теперь не в моде. Робин настроена против нее по идеологическим соображениям, а другие студенты расценили бы эту галантность как подхалимаж.

Вик Уилкокс беседует со своим коммерческим директором, Брайаном Эверторпом, который только в половине десятого откликнулся на просьбу перезвонить и стал жаловаться на дорожные пробки. Вик в тот момент диктовал письма и назначил ему зайти в одиннадцать. Эверторп — крупный мужчина (что само по себе уже не внушает Вику симпатии) с кустистыми бакенбардами и бородкой военного летчика. На нем костюм-тройка, на живот свисает цепочка от часов. Эверторп — старейший и самый услужливый сотрудник из унаследованной Виком команды.

— Тебе, как и мне, нужно жить в городе, Брайан, — говорит Вик, — а не в тридцати милях.

— Ах, ты же знаешь, какова моя Берил, — отвечает Брайан Эверторп с улыбкой, задуманной как печальная.

Вик понятия не имеет, какова его Берил. Он никогда ее не видел, знает только, что это вторая жена Эверторпа, она же его бывшая секретарша. Насколько ему известно, образ Берил возникает, исключительно когда нужно оправдать опоздания Эверторпа. «Берил сказала, что детям нужен свежий воздух. Берил нездоровилось сегодня утром, пришлось везти ее к доктору. Берил просила извиниться — она забыла передать мне ваше сообщение». Настанет день, причем очень скоро, когда Брайану Эверторпу придется понять разницу между женой и работодателем.

В кафе, расположенном в торговом центре Раммиджа, Марджори и Сандра Уилкокс потягивают кофе и обсуждают, какого цвета туфли нужно купить Сандре. Стены кафе отделаны цветным стеклом, из колонок на потолке льется мягкая синкопированная мелодия.

— Мне кажется, бежевые, — предлагает Марджори.

— Или те светло-оливковые, — добавляет Сандра.

В торговом центре полным-полно тинейджеров, которые собираются группами, курят, сплетничают, смеются, в общем тусуются. Они разглядывают товары в светящихся витринах, слоняются по бутикам, но ничего не покупают. Некоторые заглядывают в кафе, где сидят Марджори и Сандра.