Жан-Мишель Генассия - Удивительная жизнь Эрнесто Че

– Ни за что! Я достаточно взрослая и могу сама за себя заплатить. Мне до чертиков надоел твой мужской гонор.

– О чем ты?

Кристина покопалась в сумочке и раздраженно швырнула ее на стол:

– Одолжи мне немного денег, Нелли.

Та достала из кошелька две купюры по десять франков и горстку мелочи и протянула подруге:

– Все, что есть, я сегодня не богата.

– Может, все-таки перестанем спорить из-за какого-то жалкого обеда? – вмешался Морис.

– Ненавижу благотворительность! Я же сказала, что не продаюсь.

– Могу выдать тебе гонорар за будущие гастроли, – предложил Мате.

– Ты уже заплатил мне за два месяца вперед.

– Вот моя доля, – вмешался Йозеф, доставая бумажник.

– Я не возьму денег от милитариста!

Бесконечные штрафы, в том числе та огромная сумма, которую пришлось заплатить по решению суда, разорили Кристину. Мать (они почти не общались по причинам, которых никто не знал) прислала ей из Сент-Этьена телеграфный перевод с припиской, что делает это в последний раз. Когда обращаешься за помощью, в ответ следует хотя бы поблагодарить и пожелать удачи в новом году, но Кристина была слишком горда, чтобы так поступить. Приятельница Мате нашла ей работу – не слишком хорошо оплачиваемую, но и необременительную: по вечерам Кристина преподавала театральное мастерство и участвовала в радиопостановках, что позволяло ей выживать. Хозяин ресторана «Марселец» открыл Кристине кредит (она ведь актриса!), Падовани тоже кормил ее в долг, хотя его жена ворчала все громче. Этим вечером она открыто высказала свое недовольство:

– Мне неприятно это говорить, малышка, но, если нет денег на ресторан, питайся дома.

– Не слушай ее, моя красавица! Хозяин здесь я, так что можешь приходить, когда захочешь.

– Я не твоя красавица!

Кристина выбежала, хлопнув дверью, Морис последовал за ней. Падовани был ошарашен, его жена торжествовала:

– Можешь попрощаться со своими деньгами, болван!

Вскоре на стене над стойкой бара появилось объявление в красивой рамке, на которое сначала никто не обратил внимания. Всякий раз, когда один из клиентов просил отсрочки – «Ты же меня знаешь, я обязательно заплачу!» – папаша Падовани отсылал его к супруге, та молча кивала на рамку, и неудачник узнавал, что «Недобросовестные плательщики подло прикончили кредит».

Выход из тяжелой ситуации был найден сообща и единогласно: Морис и Йозеф приглашают девушек на ужин к себе домой и готовят по очереди. Если Кристина и Нелли играли спектакль, компания встречалась после театра. Нелли не нравилось «меню» – спагетти, омлеты и рис с помидорным соусом, но солидарность есть солидарность, разве быть вместе – не главное в этой жизни?

Домашние трапезы проходили куда более спокойно и обыденно, никто не смеялся, не отпускал идиотских шуточек, долго отсутствовавшие друзья не вываливали им на голову кучу новостей. За столом Кристина, Нелли, Морис и Йозеф чаще всего молчали, боясь затронуть «опасные» темы. У Мориса был детекторный приемник, ловивший передачи с другого конца света (даже из Нового Орлеана!). они усаживались в кружок, слушали джаз и фантастические сольные композиции на кларнете. Йозеф купил переносной фонограф фирмы «Граммофон» с автостопом и дюжину пластинок Гарделя на 78 оборотов.

Как он мог так долго обходиться без этой волшебной музыки?

Девушки находили Гарделя слишком «сладким». Йозеф хотел было организовать «танцы на дому», собрался передвинуть стол и кресла, но почти сразу отказался от этой мысли: звук у проигрывателя был не очень сильный, да и дансинг из обычной столовой вряд ли бы получился.

Иногда пары разделялись и проводили вечер каждая по-своему.

Нелли с Кристиной были очень разными по характеру. Одна любила, когда ее приглашали, другая терпеть этого не могла.

– Я женщина, но не феминистка. Ты можешь за меня платить, – уточняла Нелли. – Не каждый мужчина удостаивается такой чести.

Йозеф не раз оплачивал их с Нелли ужины, но чаще всего они делили счет пополам.

Кристина жаждала финансовой независимости. Она отказала Морису, объяснив, что не признает законов, обязывающих ее подчиняться мужу, хочет работать, иметь счет в банке, получать паспорт, не испрашивая на то согласия супруга. Морис решил поймать ее на слове.

– Я передаю тебе полномочные права на мою любовь! – торжественно провозгласил он.

– Вот это-то и недопустимо. Я предпочитаю остаться холостячкой. Хочу жить свободным человеком, а не женой мсье такого-то или такого-то!