Геннадий Алексеев - Неизвестный Алексеев. Неизданные произведения культового автора середины XX века (сборник)

Одним словом, поднялись мы на лифте. Она отперла дверь. Света в прихожей не было, и я сразу понял, что живёт она одна. А когда зажгла она свет, увидел я, что в прихожей по стенам сплошь полки с книгами. Удивился: зачем циркачке столько книг? Ей и читать-то небось некогда – тренироваться же надо подолгу каждый день, чтобы форму, как говорится, не потерять, чтобы не разучиться.

Она повела меня в кухню, посадила за стол, налила в чайник воду и поставила его на газовую плиту. «Подождите меня минутку!» – сказала и вышла. Я сидел, ждал и разглядывал кастрюли всякие и поварёшки. Ещё календарь на стене висел отрывной, очень большой. На календаре картина была изображена знаменитого художника, не помню только его фамилию – видел я эту картину в музее. Тут она вернулась, и я рот разинул. Была она, как говорится, в чём мать родила, одни только трусики были на ней маленькие и совершенно прозрачные – всё было видно. Грудь у неё была большая, полная, но совсем не отвислая. Соски вверх торчали, как у мраморных статуй, у всяких там Психей и Афродит – их я тоже в разных музеях разглядывал. «Ага, испугались!» – сказала она, смеясь. А я и впрямь струхнул немножко. Не ожидал я такого, и никогда ничего подобного со мной не случалось. Подошла она, положила руки мне на плечи и говорит: «У вас найдётся для меня полчаса времени? Или вы очень торопитесь?» Я, как говорится, обомлел, растерялся и даже задрожал весь от волнения. «Простите, – говорю, – машина у меня осталась незапертой… да ведь и на работе я… план надо выполнять».

Она постояла около меня немножко, после усмехнулась и снова ушла. Через минуту появилась опять, уже в халате, и положила на стол пятёрку. Тут чайник на плите свистнул – со свистком он был. «Ну а как же кофе?» – спросила она меня и снова усмехнулась. «В другой раз» – говорю, и боком, боком в прихожую. Дверь мне она открыла настежь, и выбежал я на лестницу. Обернулся, а она в дверях стоит и по-прежнему усмехается. Халат у неё распахнулся, и опять всё видно стало. Влез я в свою «Волгу», сел за руль и сижу, как говорится, обалдевший. «Ну и ну! – думаю. – Ну и приключеньице!» Руки-ноги у меня онемели, будто паралич меня хватил. После включил мотор. Проехал метров триста и остановился. «Может, вернуться? – думаю. – Будто и не мужик я вовсе! Что она обо мне подумала?» Постоял, постоял и поехал дальше. Вот такая история, как говорится.

– А вы адрес-то её запомнили? – спросил Д.

– Нет, адрес не запомнил. Но улицу запомнил и дом тоже. И квартиру найду, конечно, если понадобится.

– Так поезжайте к ней поскорее! Чудак вы, право! Красивая женщина! Да ещё к тому же одна в квартире! Да ещё к тому же вы явно ей приглянулись! Да ещё к тому же вы только что развелись с женой! Да это счастливейшее, прямо-таки редкостное стечение обстоятельств! Да я бы на вашем месте!..

– Да? – спросил шофёр недоверчиво.

– А то нет! – воскликнул Д.

Такси остановилось у парадного. Д. расплатился, вылез.

– Поезжайте завтра же! Не тяните! Куйте железо, пока оно не остыло! Я желаю вам счастья!

– Спасибо! – сказал растроганный шофёр, и машина умчалась.

«Право, чудак! – думал Д., поднимаясь по лестнице. – Женщин боится. Но не лишён наблюдательности: “соски вверх торчали”!»

Открывая дверь, Д. вспомнил о своих несчастьях. Когда дверь открылась, он задержался на пороге. Ему не хотелось входить в комнату, не хотелось видеть своё неудавшееся, жалкое дело, не хотелось видеть мёртвую Хариту. Но всё же он вошёл. Он боялся взглянуть на свой письменный стол, но всё же собрался с духом и взглянул. Среди разбросанного в полном беспорядке растреклятого неудавшегося дела стояла баночка с водой, на дне которой лежала неподвижная рыбка, полуприкрытая своим хвостом, как прозрачным, тонким саваном.

Д. поплёлся на кухню, нашёл в одном из шкафчиков маленький полиэтиленовый мешочек, вернулся в комнату, ложкой вытащил Хариту из банки и осторожно положил её в мешочек, расправив ей хвост, чтобы было красиво. После он долго копался в ящике письменного стола и наконец извлёк из него шёлковую розовую ленточку. Перевязав ленточкой полиэтиленовый пакетик, Д. сделал бантик. После этого он запихнул в карман ложку, положил пакетик на ладонь и вышел из квартиры.

Было уже совсем светло. Около дома орудовала метлой дворничиха. Но это была не та вредная, чужая дворничиха, а своя, хорошо знакомая и добрая.

– С добрым утром! – приветствовала она Д. и поглядела на него недоумённо – в такую рань он никогда не выходил из дому.