Арие Бен-Цель - Очень узкий мост

В Москве был второй этап сдачи дел. Первый прошел в Тбилиси, со сменщиком Кфира. Третий предстоял в Тель-Авиве.

С Алексом они обменялись домашними телефонами и договорились поддерживать связь. Кфир понимал, что после его отъезда Алексу будет тяжелее переносить посольское самодурство. После Москвы они довольно долго не виделись.

Закончив дела в Москве, Кфир получил особое разрешение отправиться в Израиль морем из Одессы.

Пять раз приходилось Кфиру проходить по четырем морям (Средиземному, Эгейскому, Мраморному и Черному) на кораблях между Одессой и Хайфой. Все рейсы в обоих направлениях были очень интересны. Это незабываемые пейзажи Эгейского моря с множеством живописнейших островов; это стоянка в Пирее с видом на Акрополь; дельфины, не раз сопровождавшие судно целыми стаями; потрясающий ночной проход по Босфору между Европейской и Азиатской сторонами Стамбула. Однако самым запоминающимся было это последнее плаванье.

За день до рейса Кфир собрал всех самых близких друзей в ресторане. Вечер у Рика прошел как в былые времена, весело и приятно. До этого Бен-Гай выступал в «Клубе Интеллигенции» при Культурном Центре и успел сделать массу других дел.

Посадка на рейс шла медленно. Ремонт в здании пассажирского терминала вынуждал людей практически часами стоять на зимнем пронизывающем морском ветру. Друг Кфира, Эмик, руководивший посадкой и ни на минуту не оставлявший свой пост, был буквально синего цвета. Уже в самом конце он, как-то виновато улыбаясь, спросил: «Выпьешь со мной?» – и достал откуда-то бутылку коньяка. Естественно, ему нельзя было отказать. После этого Кфир последним зашел в таможенный зал.

Несмотря на отсутствие отопления, в зале после нескольких часов на «свежем воздухе» показалось тепло. Какой-то прыткий таможенник сходу попросил Кфира открыть чемодан. Кфир объяснил ему, что имеет дипломатический статус, и его багаж таможенному досмотру не подлежит. По-видимому, людям, пользующимся почти неограниченной властью на определенном уровне, трудно смириться с ее внезапным ограничением. Чиновники советской закваски подобные ситуации воспринимали особенно чувствительно. Что поделаешь, «страна рабов, страна господ…». Естественно, таможеннику, который привык к власти и, может быть, впервые столкнулся с дипломатом, трудно было пойти на попятную. Он вызвал заместителя начальника таможни. Это был человек более просвещенный и вежливый, но не менее настойчивый. Поняв, в чем суть, он задал вопрос: «А где вы аккредитованы?» – на что Кфир ответил: «В Грузии».

Пришлось вызывать начальника. С ним они были знакомы еще со времен работы Кфира в Одессе. Этим утром Бен-Гай успел у него побывать, поговорить на профессиональные темы. Тот всегда принимал Кфира подчеркнуто вежливо и официально.

Опытным взглядом оценив обстановку, начальник таможни как всегда своим подчеркнуто вежливым тоном сказал: «Пройдемте ко мне». Чемодан остался в зале. По дороге таможенник дал понять, что его заместитель прав. В кабинете, как бы в продолжение утренней темы, но уже на практике, начальник таможни приводил примеры проблем, с которыми ему постоянно приходилось сталкиваться. В основном, они возникали из-за драгоценностей. Драгоценности, разрешенные к вывозу, были ограниченны рыночной стоимостью (в 100 минимальных зарплат). Тяжело было смотреть на людей, особенно плачущих женщин, вынужденных внезапно расставаться с семейными драгоценностями, которые передавались поколениями. Естественно, все недозволенное к вывозу можно было оставлять провожающим… В то же время Кфиру демонстрировали так называемые нарушения в пользу отъезжающих. Например, массивные кольца, превышающие дозволенный вес золота, или серьги, несмотря на перевес, разрешали брать. Все это подчеркивалось и приводилось в пример.

В перерывах между визитами посетителей хозяин таможни, которая так либерально «давала добро», угощал Кфира коньяком. Коньяк, правда, был не тот дорогой, который Бен Гай принес ему утром, а простой. Интересно, что на фоне вежливых разговоров хозяин не упускал случая полностью заполнить рюмку гостя, добавляя в свою лишь несколько капель, которую сразу же поднимал с приглашением во взгляде. Кфир почувствовал, что пьянеет, но приказал себе держаться.

Так они просидели более часа. Затем вновь вернулись в зал, который был уже почти пуст. Властным жестом хозяин показал одному из своих людей отнести чемодан Кфира на судно. Они попрощались. У Кфира остались смешанные чувства, связанные с тем, что произошло. Наверное, по шкале его ценностей в этом странном человеке было больше положительного, чем отрицательного, но если так, то оно хорошо скрывалось под ледяной маской.