Арие Бен-Цель - Очень узкий мост

Прилетев в Москву, Кфир решил проверить возможность переезда ночным поездом в Ленинград. Добравшись из аэропорта на метро до Ленинградского вокзала и там получив всю информацию, он взял билет на «Красную Стрелу», которая должна была скоро уходить.

Итак, проспав несколько часов в спальном вагоне (на сей раз у него был только один билет), где-то в районе семи он был в Ленинграде или Петербурге. На вокзале в первую очередь прочитал утреннюю молитву, предварительно надев тфилин. Он делал это каждое утро уже много лет, однако в этом городе организации «Память» [10]для него это имело особое значение. Во время молитвы ему вспоминался Маяковский: «Смотрите, завидуйте…»

В Ленинграде жила сестра жены его деда – Галя. Деда и его жены к тому времени уже давно не было в живых. Кфир помнил, как тетя Галя приезжала в тот прекрасный подмосковный дом, где они с сестрой в детстве часто проводили лето. Получив ее телефон у соседей деда, ему удалось дозвониться до нее еще из Одессы. Так что она была в курсе его возможного появления.

Когда он позвонил с вокзала, ее не оказалось дома, но на звонок ответил ее сын, который сразу же вызвался подъехать. Юра, с которым они раньше не были знакомы, оказался невысоким плотным блондином, судя по всему, родившимся уже после того, как семья Кфира уехала из СССР. Этому молодому парню, делающему свои первые шаги в бизнесе, было очень интересно поговорить с иностранцем. Пока они добрались до их квартиры, тетя Галя была уже дома. Она приняла Кфира на кухне, занимаясь варкой супа, не пригласив в комнату. Однако перед тем как он ушел, она отлучилась и, вернувшись на кухню, протянула две фотографии – деда и бабушки – а также небольшую палехскую шкатулку, внутри которой были маленькие, не работающие настольные часы. «Это тебе на память от деда», – сказала она. Тогда стало ясно, чем объяснялось столь странное гостеприимство.

Дед был очень состоятельным человеком. Естественно, что когда деда не стало в 1971 году, мама Кфира – единственная прямая наследница – будучи в Израиле, ничего не унаследовала. У деда был уникальный вкус к антиквариату, который дополнялся поистине редкими возможностями для советского человека. К его адвокатским услугам в свое время обращались люди из разных городов. Да, тетя Галя, наверное, и не поняла, что она дала не просто какие-то поломанные часы. Однако суть, конечно, не в этом.

Вторая половина дня в Ленинграде ушла на добычу билета на ночной поезд в Ригу. С трудом удалось взять билет на место в общем вагоне. Ему первый раз пришлось ехать таким образом. Уже во время посадки он обратил внимание на бандитского вида верзилу, который, выражаясь его языком, «клеил» проводницу. Когда отъехали, часов в 12 ночи, Кфир сразу же залег на свою верхнюю полку и, положив сумку в более безопасное место между собой и стеной, попытался уснуть. Конечно, в этом пространстве с неограниченными звуками и самыми неограниченными ароматами спалось очень посредственно. Кроме всего, положение усугублялось плохим самочувствием – результатом чего-то съеденного в течение дня. Пришлось несколько раз выходить, спускаясь вниз по полкам. По пути он несколько раз беспокоил верзилу, который сидя в почему-то открытом купе проводницы, явно продвигался в своих планах. На второй или третий раз верзила посмотрел на Кфира так, как смотрит сторожевая собака, у которой хотят отобрать кость. Он понял, что лучше в следующие разы смотреть в другую сторону. В его состоянии продолжать заниматься железнодорожным альпинизмом было нежелательно, к тому же не спалось, да и светало. Он сел в коридоре на свободное место и задумчиво смотрел в окно.

Минут через 15 поезд несколько замедлил ход, и они проехали какую-то маленькую станцию. Молодые мужчина и женщина на велосипедах ждали у шлагбаума, пока пройдет поезд. Было видно, что они дачники, но не российские. Весь их вид говорил о том, что поезд уже на территории Латвии. Их спортивный, бодрый вид буквально окунул Кфира в утреннюю летнюю свежесть, которая откликнулась в памяти. Он почувствовал то, что ощущал в детстве в пионерском лагере во время зарядки. Да, детские впечатления, как бы глубоко они не хранились, всплывают с удивительной четкостью, со всеми ощущениями, красками, оттенками, запахами и волнениями. Он смотрел в окно на знакомую с детства природу и не мог оторваться, ощущая смешанные чувства. Двадцати двух лет отсутствия на этой земле, которая отвергла его, как будто и не было.