Сью Кидд - Обретение крыльев

Когда дым почти рассеялся, я вслед за мисс Сарой спустилась во двор. Старый Снежок вместе с Сейбом взнуздали лошадей и отвели экипажи в дальний угол, на случай если с домом рухнут и дворовые постройки. Томфри велел Принцу и Эли таскать из цистерны воду. Показались соседские мужчины с ведрами. Люди боялись пожара пуще дьявола. На колокольне церкви Святого Михаила постоянно держали раба, который наблюдал за крышами – нет ли пожара, я боялась, что он увидит весь этот дым и зазвонит в церковный колокол, вызвав пожарную команду.

Я подбежала к матушке, которая жалась к остальным рабам. У их ног лежали в куче спасенные пожитки. Фарфоровые миски и чайницы, амбарные книги, одежда, портреты, Библии, броши и жемчуга. Даже мраморный бюст. Госпожа одной рукой сжимала трость с золотым набалдашником, а другой – серебряный мундштук для сигар.

Мисс Сара пробивалась сквозь толпу обезумевших людей, чтобы сказать Томфри, что пожара нет и заливать нечего. Пока она запиналась, подыскивая нужные слова, мужчины вновь принялись таскать воду.

Когда наконец все поняли, что произошло, госпожа пришла в ярость:

– Хетти, какая же ты неумеха!

Никто не шевельнулся, даже соседи. Матушка подвинулась и спрятала меня за спиной, но госпожа вытащила вперед и двинула тростью по затылку, я упала на колени.

Матушка завопила, мисс Сара тоже. Но госпожа замахнулась, собираясь ударить снова. Не могу объяснить, что произошло потом. Двор, люди в нем, окружающие нас стены исчезли. Земля ушла из-под ног, и небо вздулось подобно парусу на ветру. Я оказалась в каком-то пространстве, неподвластном времени. В голове прозвучал четкий голос: «Поднимись. Поднимись и взгляни ей в лицо. Брось ей вызов, и пусть попробует ударить тебя. Брось вызов».

Я встала на ноги и повернулась к ней. Глаза мои говорили: «Ударь меня. Я тебя не боюсь».

Госпожа уронила руку и отступила назад.

Двор вернулся. Протянув руку, я нащупала на голове шишку с перепелиное яйцо. Матушка кончиком пальца тоже осторожно прикоснулась к шишке.

До конца этого Богом забытого дня рабыни – женщины и девочки – вытаскивали из верхних комнат на веранду одежду, белье, ковры и шторы. Для проветривания. Все, кроме матушки и Бины, бросали на меня презрительные взгляды. Мисс Сара вызвалась помочь и таскала вещи наравне со всеми. Каждый раз, встречаясь с ней взглядом, я недоумевала: почему она смотрит на меня так, словно видит впервые в жизни?

В знак протеста против обладания Хетти – не знаю, придал ли кто-нибудь этому значение, – я целых три дня ела одна у себя в комнате. На четвертый, усмирив гордость, явилась в столовую на завтрак. Мы с матерью не говорили о загубленной вольной грамоте. Думаю, именно она разорвала бумагу на два равных кусочка и положила у порога моей комнаты, высказав тем самым последнее слово, не произнеся при этом ни звука.

В возрасте одиннадцати лет я владела рабыней, которую не могла освободить.

Эта самая длинная за день трапеза тянулась уже давно. Отец, Томас и Фредерик успели уйти – кто в школу, кто на службу, – но в столовой оставались мама, Мэри, Анна и Элиза.

– Ты опоздала, дорогая моя, – произнесла мать не без симпатии.

Благоухая кухонными ароматами – пóтом, углем, дымом и резким запахом рыбы, – рядом со мной возникла Фиби, помощница Тетки, на вид чуть старше меня. Обычно она стояла у стола и размахивала мухобойкой, но сегодня поставила передо мной тарелку с сосисками, лепешкой из кукурузной муки, солеными креветками, черным хлебом и желе из тапиоки.

Дрожащей рукой опуская на стол чашку чая, Фиби водрузила ее на ложку, расплескав кипяток на скатерть.

– Ох, госпожа, простите! – вскрикнула она.

Мать вздохнула с таким видом, будто ей приходится расхлебывать промахи всех негров на свете.

– А где Тетка? Почему, ради всего святого, ты прислуживаешь?

– Она меня учит.

– Что ж, оно и видно.

Фиби бросилась за дверь, а я ободряюще ей улыбнулась.

– Мило, что ты появилась, – произнесла мама. – Как себя чувствуешь?

Все взоры обратились ко мне. Слова накапливались у меня на кончике языка, но не спешили выходить. В такие моменты я представляла, что мой язык – это рогатка. Я оттягиваю ее назад, сильней, сильней…

– Все хорошо.

Слова полетели через стол с брызгами слюны.

Мэри сделала вид, что промокает лицо салфеткой.

«Она станет такой же, как мама, – подумала я. – Дом с кучей детей и рабов, а вот у меня…»

– Полагаю, ты нашла остатки своей причуды?