Чезаре Павезе - Избранное

Карландреа был похож на таракана, и при одном взгляде на него у меня пропадала всякая охота стать солистом.

— Вот какой конец нас ждет при первом же несчастье.

— Какой же?

— Станешь таким вот старым, дряхлым, жалким.

— Столько дорог ведет к такому концу, — спокойно ответила она.

Таких печальных и смешных историй в «Маскерино» было немало. К примеру, история с Минние, гардеробщицей. Одно время эта Минние пела в «Меридиане». Когда я ее впервые увидел, мне показалось, что она немного похожа на мою сестру. Я хочу сказать, что она мало подходила для той профессии, которую ей подыскала мать. У нее только и было, что красивые глаза да кроличья шубка. Но все-таки она была звездой варьете, и мать всегда поджидала ее у дверей «Меридианы». Однажды я зашел с Линдой в «Маскерино» и увидел там старую мать Минние; ее окружала группа людей, и они что-то горячо обсуждали. Оказывается, она рассказывала им о Минние и просила прочесть дочкино письмо.

«Дорогая мама, я думала, он богатый. Кто же мог знать? Мне казалось, он богатый-пребогатый, и я его ужасно любила. Что я только наделала, дорогая мамочка».

Линда рассмеялась.

— Вот старая дура.

Я сказал ей, что знал эту Минние, и вот какой ее постиг конец. Линда тряхнула головой и снова посмотрела на старуху. Я рассказал Линде о женщинах, которых встречал ночью на корсо Ингильтерра.

— Какие вы, мужчины, негодяи, — сказала она, — покупаете на улице женщину, как покупают каштаны. Где вы с ними забавляетесь?

— Я никого не покупаю, — ответил я.

— Но вы радуетесь, что можно найти этих, уличных. Они вам, может, и не нужны, пока у вас есть подруга. Но завтра вы и от них не откажетесь, — говорила Линда обиженным голосом, и непонятно было, шутит она или сердится. — Однажды я своими глазами видела. Как это они говорят? «Угости сигареткой».

Я встречал этих женщин каждый раз, когда возвращался ночью от Линды. Но теперь, проходя мимо, я уже не думал об этом так равнодушно, как в прошлые годы: «И так живут люди». Теперь мне было их нестерпимо жаль. Падал снег, а они брели по улицам, пряча лицо, и виден был лишь огонек зажженной сигареты.

— Только дуры могут пойти на такое, — сказала Линда.

— Почем знать? Может, их нужда заставляет?

— «Угости сигареткой», — смеясь, повторила Линда. — Говорю тебе, только дуры.

Я вспомнил о той женщине, которую мы с Мило как-то повстречали на шоссе. Мы возвращались с грузом из Пьянеццы в Турин. Она попросила подвезти ее; влезая в кабину, она высоко задрала юбку.

— Теперь веди ты, — сказал мне Мило.

И я вел машину до самого Турина. Те двое словно хотели замучить, обессилить друг друга.

— Так я из кабины вылечу, — сказала она ему.

Одета она была очень скромно и даже не накрашена. С виду обыкновенная женщина, скорее всего семейная, лет так тридцати пяти — сорока. Вот только щеки у нее были очень впалые да глаза изголодавшегося человека. Потом она сказала Мило:

— Твой друг, видно, не такой, как ты.

Я молча вел машину и думал: «А ведь и ты, верно, была чьей-то любимой, чьей-то Линдой».

Под Новый год Линда сказала мне, что ей предстоит дальняя дорога. Сказала улыбаясь, точно ей выпали такие карты. В тот вечер мы просто чудом удрали от Лубрани. Мы поужинали с ней в «Маскерино», а Новый год встретили вдвоем у нее в комнате. Я был уже немного под хмельком, и мне захотелось потанцевать.

— Понимаешь — путешествие. Путешествовать поеду, — говорила она.

Она еще точно не знает, но, во всяком случае, поедет на недельку, не больше.

— Деловая поездка, — смеясь, сказала она. — Будь паинькой, я скоро вернусь.

Но в ту ночь мы забыли о путешествии, обо всем на свете.

На следующий день мы встретили в «Маскерино» Карлетто, только что приехавшего из Генуи.

Он разговаривал с барменом и не заметил меня. Я очень удивился: голос и манеры как будто его, а вот горб почти исчез. Он был в шляпе и казался маленьким. Он громко рассказывал бармену, что ему снятся кошки, и при этом изгибался по-кошачьи. Бармен хохотал.

Вошла Линда и не заметила Карлетто.

— Знаешь, кто там у стойки? — сказал я ей.

— О-о, Карлетто приехал! — обрадованно воскликнула она, продолжая сидеть, и посмотрела на меня.

— Он уже полчаса рассказывает бармену про кошек, — сказал я. — Ему приснилось, что в Турине полным-полно кошек и, чтобы выбраться из города, нужно превратиться в кошку и незаметно удрать по крышам.

— А тебе не снятся такие сны? — спросила Линда.