Ричард Мейсон - Тонущие

Свадьба Стэнхоупа и Эллы Харкорт была назначена на май, до нее оставалось еще семь месяцев. После приема у Харкортов прошла неделя, и я утешался мыслью, что время пока на моей стороне. Я предполагал, что Элла — гордая девушка, и крепко держался за это предположение, потому что оно объясняло ее затянувшееся молчание. Я сказал себе: глупо караулить ее у дома на Честер-сквер. Случайных встреч с другими представителями семейства Харкорт тоже больше не происходило, хотя я высматривал их с прежним энтузиазмом. Неделю я ждал, не получая никаких подтверждений правильности избранной тактики.

На восьмой день я получил от Эллы письмо. Я и сейчас храню его у себя, вместе со всеми остальными письмами, которые она мне присылала. Разглядывая этот неровный, прерывистый почерк, плотную бумагу, коричневатые чернила, я думаю о девушке, написавшей его, и мысленно желаю, подобно многим другим, желавшим того же самого до меня, чтобы прошлое стало более проницаемым и можно было вернуться в него, и не только по дороге воспоминаний, а в тот давний день, когда письмо Эллы оказалось на коврике в прихожей дома моих родителей.

Оно датировано субботой, и еще можно разобрать небрежно начертанный адрес: Лондон, Юго-Запад, Честер-сквер, 23.

«Дорогой Джеймс!

Вы будете рады узнать, что наш разговор на прошлой неделе если и не имел никакого другого результата, то, по крайней мере, прояснил для меня вопрос насчет этого ужасного платья. Вы были правы, я выглядела отвратительно. Мне нужно было, чтобы кто-нибудь в достаточной мере дерзкий и бесцеремонный сказал мне об этом, и я благодарю Вас за Вашу грубоватую порывистость — я-то думала, что общество вытравило ее из Вас. А может, так и есть и мне просто досталась последняя капля, но надеюсь, что нет. Я прямо слышу, как Вы сейчас произносите: „Это так по-американски“. Но, видите ли, я и есть американка, и я горжусь этим. Однако у меня английское имя, а Вы, наверное, помните, мы с Вами сошлись на том, что имя — наименее личный элемент в человеке. Быть может, это начало моего ответа на Ваш вопрос, который Вы задали мне на прошлой неделе.

„Почему? — спросили Вы меня. — Почему вы выходите замуж за Чарльза?“

В самом деле, почему? Но прежде чем Вы начнете торжествовать, думаю, Вам следует попытаться поставить себя на мое место хотя бы на минутку. Если бы Ваша прапра- (и не знаю, сколько еще раз „пра-“) бабушка тоже соблазнила Карла II, Вы бы поняли, о чем я говорю. Ваше имя, подобно моему, перестало бы описывать Вас и начало бы определять Ваше место в жизни, засовывать Вас в строгие рамки, которых Вы так не любите. Видит бог, мое имя определяет меня. Вы искренне верите в то, что достопочтенная Элла, дочь лорда и леди Харкорт, племянница графа и графини Сетон, лично упомянутая в „Дебретте“, [3] «Дебретт» — ежегодный справочник дворянства. может выйти замуж за кого-нибудь, кроме Чарльза Стэнхоупа, старшего сына сэра Лэклана и леди Стэнхоуп, владельца поместья Бартон-мэнор в Вильтсе и дома на Виндхэм-роуд в Фулеме, выпускника Итона и Оксфорда?

Полагаю, пора мне быть с Вами откровенной. Как я уже призналась в тот день в парке, я попала в затруднительное положение, которое создала своими собственными руками, — открыто признаю это. Вот почему в прошедшие несколько недель я торопила события: все это натворила я сама и теперь должна принять последствия.

Не смогу в полной мере объяснить Вам, почему так упорствовала, так стремилась привести весь этот чудовищный механизм в действие. Тысячу раз я спрашивала себя почему и никогда не получала прямого ответа, так с какой стати Вы должны его получить? Тем не менее ответ есть или, точнее, несколько маленьких ответов, и в совокупности они могут объяснить вам мотивы моего поступка.

Если Вы действительно хотите знать, почему я выхожу замуж за Чарльза, и если Вы считаете, что, узнав все эти маленькие ответы на один большой вопрос, Вы сможете изложить мне какую-нибудь блестящую идею касательно того, как мне выбраться из этой смехотворной передряги, тогда давайте встретимся на вокзале Паддингтон, возле расписания поездов, завтра в два часа пополудни. Возьмите с собой небольшой чемодан с самым необходимым. Если я Вас не увижу, я пойму, что Вы приняли мудрое решение держаться от всего этого в стороне. Возможно, на Вашем месте я сделала бы то же самое.

Искренне ваша,

Никаких проявлений нежности, ничего личного, кроме имени.

Я, конечно, пошел на эту встречу. А кто бы на моем месте не пошел? И отправлялся я туда с радостным сердцем, а душа была полна музыки.