Мир так мал. Я вспомнил унылое здание рядом с роскошным отелем «Панорама».
— Приют для подкидышей, — сказал я. — Знаю. Я тоже из Руффано, но давно там не живу. В приют я ни разу не заходил.
— Зданию нужен ремонт, — сказала она, — и нам, видимо, придется переезжать. Поговаривают, будто для нас строится новое помещение в Анконе, где умер наш бывший управляющий.
Мы вместе наблюдали, как дети плещутся в море.
— Все они сироты? — спросил я, думая о Чезаре.
— Да, все, — ответила монахиня. — Либо лишились родителей, либо были подкинуты на ступени приюта через несколько часов после рождения. Иногда мать слишком слаба, чтобы далеко уйти, мы ее находим и ухаживаем за ней и младенцем. Потом она отправляется на работу и оставляет ребенка у нас. Иногда, но очень редко, нам удается найти дом, где принимают обоих. — Она подняла руку и помахала детям, чтобы они не заходили слишком далеко. — Это самый счастливый выход, — сказала она, — как для матери, так и для ребенка. Но нынче не так уж много людей, готовых приютить найденыша. Изредка к нам обращаются молодые пары, которые потеряли первенца при родах и хотят срочно найти ему замену, чтобы воспитать как своего собственного ребенка. — Она посмотрела на меня и улыбнулась. — Но в таких случаях необходимо полное доверие между приемными родителями и управляющим приюта. Передача ребенка должна храниться в тайне. Так лучше для всех.
— Да, — сказал я. — Наверное.
Из вместительного кармана юбки монахиня вынула свисток и два раза свистнула. Дети повернули головы, посмотрели на нее, затем выбрались из воды и, отряхиваясь, как щенята, побежали к ней.
— Вот видите, — сказала она, улыбаясь, — они у меня вышколены.
Я посмотрел на часы. Меня тоже вышколили. Было около четырех. Пожалуй, пора отправляться на борт «Гарибальди».
— Если вы тоже из Руффано, — сказала монахиня, — вам стоит зайти и посмотреть на детей. Не на этих, конечно, а на тех, за которыми я присматриваю в приюте.
— Благодарю вас. Я, возможно, зайду, — вежливо солгал я и, скорее из любезности, чем из любопытства, спросил: — Раз в Анконе решили построить для вас новое здание, вы тоже туда переедете?
— О да, — ответила монахиня, — в детях вся моя жизнь. Лет пятьдесят назад я сама была подкидышем.
Я почувствовал что-то похожее на жалость. Это простое, довольное лицо не знало другого существования, другого мира. Ее и сотни таких, как она, подбросили к чужому порогу, где они обрели милость и спасение.
— В Руффано? — спросил я.
— Да, — сказала она, — но нам было труднее. Строгие правила, спартанская жизнь. Никаких каникул на море, при всей доброте нашего управляющего Луиджи Спека.
Дети уже прибежали, и монахиня, выстроив их полукругом, достала из сумки яблоки и апельсины.
— Луиджи Спека? — повторил я.
— Да, — ответила она, — но он давно умер, в двадцать девятом. Он похоронен в Анконе, я вам говорила.
Я поблагодарил ее и простился. За что поблагодарил, я и сам не знал. Возможно, за то, что Бог дал мне прозреть. Возможно, солнечный луч, что упал на мое лицо, когда я, повернув на запад, шел по пляжу, был подобен удару, ослепившему Савла на дороге в Дамаск. Внезапно я постиг. Внезапно я понял. Письмо моего отца и двойная запись о крещении уже не были для меня загадкой. Альдо — найденыш. Их старший сын умер, Луиджи Спека дал им Альдо. В ноябре Марта раскрыла то, что почти сорок лет хранилось в тайне. Альдо, гордый своим происхождением, гордый своим наследием, гордый всем, что было так дорого его сердцу, узнал правду и последние пять месяцев таил ее про себя. Это самого Альдо раздели донага и подвергли оскорблениям, Альдо потерял лицо — не для друзей, которые ничего не знали, а в своих собственных глазах. Мистификатор сам пал жертвой мистификации. Он стремился сорвать маску с лицемерия, но с него самого сорвали маску.
Я шел не по направлению к судну, а в другую сторону, к городу. Мои немногочисленные пожитки остались на борту «Гарибальди», но это ровно ничего не значило. Лишь одна мысль занимала меня — ехать к Альдо. Где-нибудь в Фано должен быть поезд или автобус, который доставит меня обратно в Руффано. Завтра фестиваль, и при падении Сокола я должен быть с Альдо.
На автобусной станции я обнаружил в своей записной книжке всего две тысячи лир. Утром я должен был получить в университете зарплату, но из-за визита к синьоре Бутали и необходимости прятаться в квартире Карлы Распа так и не пошел туда. Еще я вспомнил, что задолжал синьоре Сильвани за стол и квартиру. Хотя, возможно, Альдо об этом позаботился.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу