Мариуш Щигел: Готтленд

Он полагает, что обстоятельствам нельзя подчиняться, их следует всегда с умом использовать в своих целях. За два дня он получает заказ на полмиллиона пар и ручательство, что его рабочие не пойдут на войну.

У него остается семь минут, чтобы успеть на обратный поезд, — полицейский наряд уже собирает на площади его рабочих как дезертиров. По дороге экипаж Томаша попадает в аварию, пассажир выпрыгивает, бежит на вокзал и вскакивает в поезд, направляющийся в Брно.

Батя берет к себе на фабрику рабочих и сапожников отовсюду. Даже своих бывших заклятых врагов. Говорят, он спасает всю округу от фронта.

В конце войны, несмотря на кризис, на него будут работать около пяти тысяч человек, которые ежедневно будут производить десять тысяч пар армейских сапог.

В тот день Мария Батева уже не вспоминает о пузырьке с ядом, который купила в канун Рождества, не вспоминает и о своем решении покончить жизнь самоубийством, если одиннадцатый курс лечения у восьмого врача не принесет результатов.

Последний врач объявил: зачатие не может произойти в Злине, Томаш Батя должен находиться за пределами своей территории. И они отправились на десять дней в Крконоше [2] Горный массив на территории Польши и Чехии, самая высокая часть Судет. . (Никто не мог поверить, что Батя согласится на столько дней оставить производство без присмотра.)

Когда сапожник, бросив яичницу с беконом, мчится за поездом, его жена уже на седьмом месяце беременности.

17 сентября 1914 года. Томик

У Бати рождается сын Томаш, которого, чтобы отличать от отца, все зовут Томиком. (Жив до сих пор.) [3] Томаш Батя-младший скончался 1 сентября 2008 г.

Год 1918. «Батизация»

Конец войны, образуется чехословацкое государство. Значительная его часть уже с некоторых пор «батизована».

«Томаш практически в каждой моравской деревеньке строит филиалы “Бати”. В результате в скором времени ни в Чехии, ни в Моравии, ни в Силезии, ни в Словакии не осталось почти никого, кто занимался бы сапожным ремеслом. Обувь, шитая по меркам, ушла в историю. Потом Батя организовал собственную сеть мастерских по ремонту обуви, и сапожное ремесло как таковое перестало существовать», — пишет Эгон Эрвин Киш.

Батя защищается: на Земле живет два миллиарда человек. Ежегодно на всем земном шаре производится только девятьсот миллионов пар. Минимальная потребность каждого человека — две пары в год. Для честолюбивого производителя обуви открывается перспектива продажи миллиарда пар ежегодно. Вопрос лишь в цене и уровне цивилизации.

Год 1919. Сплетня

Поговаривают (здесь я ссылаюсь на репортера-коммуниста Киша), что один сапожник из Остравы, поняв, что из-за Бати полностью разорился, запаковал свои старые, помнящие еще XVII век инструменты в два ящика и отправил их на фабрику лично Бате, а потом с женой и двумя детьми прыгнул в реку.

Томаш Батя, который одновременно с известием об этом жесте отчаяния получил такое наследство, заявил: «Разместите над этим надпись: сапожные инструменты того времени, когда Батя начал работать».

Год 1920. Человек

Шестилетний Томик ходит в школу босиком. Его отец хочет, чтобы он ничем не отличался от своих сверстников из Злина.

Отец устанавливает новые конвейеры, чтобы «каждая человеческая единица автоматически была вынуждена производить как можно больше». Если один рабочий замешкается, конвейер останавливается и на стене загорается красная лампочка. Благодаря сигнализации весь цех видит не только, что должен приостановить работу, но и узнаёт, кто в этом виноват.

«В своей работе я не стремлюсь лишь к созданию фабрик Я создаю человека», — записывает Батя.

Год 1921. Листовка

Ходят слухи, что Батя лежит в психиатрической больнице. Одна из газет даже сообщает ее адрес. Тогда вдруг по всей Чехословакии появляются листовки:

Я НЕ БОГАТ

Я НЕ БЕДЕН

Я НЕ БАНКРОТ

Я ПЛАЧУ ХОРОШИЕ ЗАРПЛАТЫ

Я ЧЕСТНО ПЛАЧУ ВСЕ НАЛОГИ

Я ДЕЛАЮ ХОРОШУЮ ОБУВЬ

САМИ МОЖЕТЕ УБЕДИТЬСЯ

Томаш Батя

Начало 1922 года. Кризис

В Европе уже третий год длится послевоенный экономический кризис, стремительно нарастает инфляция, но Чехословакии удается поднять крону с шести до восемнадцати американских центов. Позиция государства в глазах кредиторов упрочивается, однако у фирм долги за границей. Склады Бати забиты товаром, клиенты нуждаются в обуви, но у них нет денег.

За месяц уходит только то, что Батя произвел за четыре дня. Двадцать шесть дней можно было бы не работать.