Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

В час он позвонил Додж (та спала – «я сплю»), и Наташе Лобачёвой в Харьков. Лобачёва обрадовалась:

– С Рождеством, Генри, ты как?

Он и сам не знал.

– Не знаю, – ответил Ослик. – В Москве снег, «Россия, вперёд!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и так далее. Купил квартиру, тебе понравится, приезжай.

– Это вряд ли.

– Почему нет?

Лобачёва явно была не в духе. Накануне её пригласили в суд по делу одного из авторов.

– Он пишет о любви, а они нашли в нём экстремиста, – Наташа притихла.

Да и как не притихнуть? Ослик прекрасно понимал её. Он и сам писал о любви («Додж, королева Иудеи»), а попал в дурдом. К несчастью, ни Россия, ни Украина, ни один из русских анклавов и знать не ведали о любви. Здесь признавались лишь секс и футбол. «Сосать!» – вот любимый слоган футбольных болельщиков, что в точности соответствовало и политике властей. Власти с удовольствием нарушали правила, подкупали судей и устраивали «договорные матчи».

Тут даже фильмы заказывали исключительно для болельщиков «главной команды», не говоря уже о единых учебниках по истории, обществознанию и литературе. Взять хотя бы фильмы про Чапаева и Высоцкого. Может и «ничего» персонажи, но ведь ясно же – игра в одни ворота. Почему бы не заказать фильм об Андрее Сахарове, к примеру, или об Иосифе Бродском? Но, нет. Шли годы, и те команды, которые проигрывали раньше, проигрывали и теперь. Вместе со своими болельщиками эти команды «сосали». Образно выражаясь, страной управлял Футбольный союз, и будущее этой страны, по мнению Ослика, было совершенно предсказуемым: Лобачёва со своим автором будут посажены в тюрьму и дело с концом.

– Не пора ли бежать? – Ослик приглушил звук (Jimmy Eat World заметно поутихли) и полез за сигаретами.

– А ты что думаешь?

Что он думал? Он думал – рано или поздно чекисты возьмут её. Ни с этим автором, так с другим – Наташа не из тех, кто будет сотрудничать со следствием. К этому моменту «Goodbye Sky Harbor» продвинулась примерно на треть и будто зациклилась. «I am but one small instrument, – напевал Джим Эдкинс (вокалист JEW), – do you remember that?» («Я всего лишь маленький инструмент, вы помните об этом?»).

Как не помнить? Любой, кто попадает на допрос, рискует жизнью. Ни с этим автором, так с другим. Не сейчас, так позже.

В этой связи Ослик намеревался пригласить Лобачёву в Ширнесс. Хотя бы на время. Поживёт у него неделю-другую, а там сама решит, что делать. Захочет остаться – он поможет ей. Взять те же магазины Клода Вулдриджа. Клод непременно возьмёт Лобачёву к себе. Тем более что Лобачёва ещё и неплохо пишет. У неё прекрасный слог и голова на месте. Наконец, у Наташи нет семьи, что существенно облегчает дело.

– Думаю, тебе надо приехать в Ширнесс, – ответил Ослик. – Поживёшь у меня, познакомишься кое с кем и решишь сама.

– Спасибо, Генри, – Лобачёва приободрилась, но по-прежнему медлила. В голове у неё крутились приставы, понятые и судьи. Там же крутился автор, с которым она попалась, и Наташина переписка с ним (на жёстком диске). – А можно в новогодние каникулы? – наконец решилась она. – Боюсь, после праздников будет не до того.

Наташа имела в виду предстоящие визиты в прокуратуру, допросы, подписку о невыезде, а там и возможный арест. Затаскают, короче.

Затаскают – не то слово (Ослик не понаслышке знал). Но, так или иначе, любая проблема разрешается. Время? А что время? Оно как шло, так и будет идти до скончания века. Вот как они поступят: второго января Лобачёва прилетит в Москву, третьего они оформят ей поездку в Британию (вероятней всего, через «Натали Турс») и где-нибудь четвёртого-пятого улетят в Ширнесс.

– Согласна?

– «Натали Турс»? – Наташа рассмеялась.

Ослик неисправимый романтик. Этих туроператоров по Москве пруд пруди. Но нет – Генри выбрал «Натали», и наверняка это был офис у Трифоновской на проспекте Мира. Там ещё напротив – «Япоша», а чуть правей, через дорогу – «Основной инстинкт» (магазин для взрослых – вибраторы в ассортименте, надувные куклы и фаллосы всех наций и вероисповеданий).

Сразу же за «Инстинктом» располагался «Букинист», где в витринах томились (словно по камерам) узники времени, осуждённые кто за что. Сами посудите: Валентин Катаев, Александр Блок, Всеволод Гаршин. И дальше: Иван Тургенев, Антон Чехов, Александр Герцен, Фёдор Достоевский и Константин Паустовский. В отдельной витрине (камера для VIP-персон) красовались Иосиф Сталин (сочинения, том 7), Владимир Ленин (биография, том 1) и, безусловно, Карл Маркс (тоже биография, если Наташа ничего не путала).