Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

В туалете «Иллюзиона» он и вправду отражался – и в блестящем писсуаре, и в зеркалах над умывальниками. Луазье внимательно осмотрел себя. Да что там только не отражалось! И боль, и безысходность, и потерянная любовь, включая любовь к родной земле-матушке. В последнее время Олдос испытывал неприязнь даже к Пушкину с Достоевским. А как не испытать? Имена русских гениев здесь эксплуатировали в той же степени, что и имена преступников, то и дело навязывая приличным людям вынужденное соседство.

Скажем так: Иван Бунин, Ульянов Ленин и участники популярного ансамбля «Емелюшки» (победители «Евровидения») подавались властью не по отдельности (автор «Окаянных дней», кровавый убийца, Емеля-дурак), а все разом – как совокупный бренд «великой России». Тут тебе и толерантность, и туристический бизнес – не подкопаешься. В итоге, прекрасные имена компрометировались, а имена негодяев приобретали романтический, а то и вовсе гламурный оттенок. Ясно, что такая «диффузия» была призвана формировать не просто бренд страны, а бренд исключительной нации, что, по мнению Олдоса, являлось чистым скотством. «Емелюшки», может, и талантливые певцы, но разве их победа в конкурсе (весьма сомнительном, кстати, конкурсе) свидетельствует о величии нации? Конечно нет. Тем более, нации, ответственной за миллионы загубленных жизней – от красного террора до путинских расправ над неугодными.

Итак, дворник Луазье отражается в зеркалах «Иллюзиона». Нельзя же до бесконечности, размышляет он, кивать на Емелю и смешивать Бунина с Ильичём (довольно омерзительный микс добра и зла в одной композиции). Нет, смешивайте, конечно, если хотите, но оглянитесь: под флагом «исключительности» страна тупеет. Не говоря уже о больном самолюбии (нас все обижают, кругом враги, синдром осаждённой крепости).

Непростые размышления.

Олдос отразился также в сушилке для рук из зеркального пластика, в кафеле по стенам и в узорчатом потолке (а-ля русские узоры, сплошь хохлома). Можно ли сказать, что зеркала «Иллюзиона» преобразили Олдоса? Вряд ли так быстро. Тут – что с патентным правом на геном: новые гены нельзя использовать, пока не купишь разрешение. Но Олдос уже стоял в очереди.

В буфете кинотеатра он заказал себе кофе, «Джемисон» со льдом, и купил билет на «Фотоувеличение» (Blow-up) – знаменитый фильм Микеланджело Антониони с Дэвидом Хэммингсом, Ванессой Редгрейв и Джейн Биркин в роли обнажённой модели. Фильм хоть и старый (1967), но, безусловно, прогрессивный (с его идеей детального анализа сути вещей).

Попав в «Иллюзион», Олдос будто архивирует свое прошлое и окунается в рекурсивный анализ. Как следует из рассказа, под рекурсивным анализом Генри понимает некую систему расчетов с использованием функций, содержащих в качестве аргумента самих себя. Математики не очень-то любят этот термин, зато программисты (тот же Дональд Кнут, «Искусство программирования для ЭВМ, том 4») с удовольствием используют его, и, в общем, правы: термин философски широк, а в плане аллегории и вовсе незаменим – человек строит своё будущее (программирует андроида) исходя из усталости повторяться.

В конце рассказа Олдос очаровывается Джейн Биркин, гуглит её в Интернете и неожиданно для себя открывает целый мир.

Биркин состояла в браке с Сержем Генсбуром, но это ладно бы – Джейн подарила искусству трёх замечательных актрис: Кейт Барри, Лу Дуайон и Шарлотту Генсбур. Вдобавок Генсбур снялась в фильме «Джейн Эйр», а эту Джейн Шарлотты Бронте Олдос боготворил и даже собрал коллекцию разнообразных артефактов, связанных с нею. Сюда входили цитаты Джейн Эйр, её наполовину исписанный блокнот, платье и блузка с рюшками, купленные на аукционе «Молоток», а также компьютерный образ Эйр с сайта «Виртуальный клон» (впоследствии портал Club of Virtual Implication).

Шарлотта Генсбур снялась в том числе и в фильме «Лемминг». Этот «Лемминг» режиссёра Доминика Молля Луазье хоть и не считал шедевром, но не раз пересматривал его, ностальгируя по утончённому сюжету.

Примерно так же Генри Ослик ностальгировал по России (свободной России, хотя бы на день – без дури, без единороссов и созданной поколениями не холопов, а достойных людей). Или взять ту же Эльвиру Додж. Ослик, как ни крути, любил её, но до сих пор видел в ней, образно выражаясь, Сашу Грей – хоть и талантливую, но всё ж таки порноактрису, снявшуюся в «Глубокой глотке» и вызывавшую нежный трепет при одной мысли (об этой глотке).

Жаль, что к финалу рассказ приобрёл явные черты пафоса, но делать нечего. «Иллюзии – что книга, – читаем мы у Ослика. – Романтическая книга о любви с элементами сюрреализма». И наконец: «Хорошо, что иллюзии могут возникать и у больных, и у психически здоровых людей».