Ладислав Баллек - Помощник. Книга о Паланке

Ланчарич умылся, поужинал, запер дом и, осмотрев улицу, освещенную фонарями, сел в машину и поехал за город, в направлении поля, где тянулся длинный ровный ряд почти неестественно белых винных погребов, изящных, простых, построенных в одном стиле. В темноте они напоминали декорацию деревушки, какой она представляется любителям старины. Недалеко от них, почти на краю темных табачных полей, откуда доносился запах розовых и зеленых цветов виргинского и простого крестьянского табака, стоял дом с обгоревшей трубой, изрядно поврежденный войной, и рядом с ним — немного лучше сохранившаяся кузница из неоштукатуренных кирпичей. Ясное небо над горизонтом ждало восхода луны, что могло всякого человека радовать, но только не Волента. Ясная ночь была ему не на руку.

В кузнице он устроил гараж для своей машины с разрешения управляющего недалеким имением (окошки длинных низких конюшен и хлевов имения светились желтоватым светом керосиновых фонарей, как старые вагоны допотопных поездов). А в подвале под домом у Волента был склад.

Во двор он въехал, погасив фары, и остановил машину перед воротами кузницы. На минуту включил подфарники, чтобы убедиться, что замок в порядке, и вдруг что-то на досках ворот привлекло его внимание. Он потушил подфарники и пошел с фонарем с руке посмотреть, что это такое. Осветил доски и увидел надпись, сделанную детской рукой:

Палё пишу тебе тушью

Почему ты уехал в Канаду

и нам больше никогда

не встретиться!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Это была горькая жалоба, но откуда здесь взяться детям? Послание действительно было написано черной тушью, заостренной палочкой, которую, видимо, держала в руке девочка. Девочка? Скорее всего. Об этом свидетельствовал почерк, форма букв, наконец, и черная грусть. Волент старался сообразить, в каком же классе начинают употреблять тушь, и, когда он это вспомнил, ученица предстала перед ним как маленькая барышня. Такие девочки уже думают о нарядах, а не лазают по подвалам и не копаются в хламе. Открытие внушало беспокойство.

Он направился к заросшему входу в подвал и всю дорогу искал в глубинах огромного винного погреба с лабиринтом коридоров и коридорчиков подозрительных следов, но их не оказалось. В конце коридора была навалена груда всякого хлама. Он начал разгребать его, пока не добрался до небольшой железной дверцы. За ней у него был склад, товар из северной Словакии, аккуратно уложенный в три мешка. Один он перебросил себе за плечо, два других связал и поволок осторожно на улицу. По звуку можно было заключить, что в них жестяные банки и картонные коробки. На обратном пути он не мог избавиться от ощущения, что из темноты за ним кто-то следит. Он даже вспотел, но не остановился, словно отгоняя от себя подозрение. Спрятал мешки под сиденье в ящик, где хранил инструменты и запасную шину, которую после обеда перебросил в кузов и прикрыл брезентом. Потом выехал без света вон со двора, но далеко не уехал. Его не оставляло беспокойство. В середине ряда винных погребов он загнал машину в тупик, выскочил из нее и прокрался к дому. Минуту постоял под тутовым деревом, наблюдая за двором, потом вооружился деревянным топорищем и вошел в подвал. Ему даже не надо было вслушиваться, чтобы определить, что там незваный гость. На цыпочках пошел на звук. Кто-то шуровал в хламе перед железной дверцей его склада.

Чувствуя себя в полной безопасности, засветив тележный фонарь, в подвале хозяйничал здоровенный мужик.

Ланчарич затаил дух. В первое мгновение он решил повернуться и смотать удочки. Ему показалось, что эта рослая мужская фигура облечена в униформу. В первый момент он готов был поклясться, что это Блащак, жандармский вахмистр, пугало для всех черных душ и дебоширов в Паланке, по мнению большинства женщин, самый стройный и статный мужчина в городе. Ходили слухи, что в служебном рвении этот молодой жандарм всюду сует свой нос, вынюхивая все, что, по его мнению, может вступать в противоречие с его любимым законом. Типичный жандарм, блюститель порядка, честный и настырный, как новичок. Но здесь-то он в штатском, вглядевшись получше, решил Волент, значит, расследование ведет на свой страх и риск.

У Блащака были с Ланчаричем свои счеты. Ненависть к Воленту привела его даже сюда. Он, видно, решил дать ему по рукам. Это ведь Блащак влепил ему оплеуху, когда он заспорил с чиновником, нового Национального комитета из-за ключей от бойни Кохари. А Волент не из тех, кто забывает такое. Куда там! Всюду и везде он бранил вахмистра, публично грозился, что когда-нибудь пырнет его, заколет как борова. До Блащака, это, конечно, дошло, и он в свою очередь решил расправиться с ним, Волентом. Здесь он, как частное лицо, не дожидаясь приказа из Экономического управления, ищет доказательств, одних подозрений ему мало, он хочет бить наверняка. Опасный тип. Волент, встречаясь с ним на улице, уже понял, что тот будет его преследовать. Какая это была глупость так распускать язык! А зачем, черт возьми, жандарм бросал на него при встрече оскорбительные взгляды!