Джумпа Лахири - Низина

И тут не выдержала мать, сердито сверкнула на Субхаша глазами. Ее маленькое личико по-прежнему выглядело моложаво, и в волосах все тот же прокрашенный киноварью пробор, означавший, что женщина замужем.

— Он был тебе братом, — сказала она. — Как ты можешь спрашивать о подобных вещах?

На следующее утро он пошел искать Гори, постучался в дверь ее комнаты. Она, видимо, только что вымыла волосы и теперь сушила их, распустив.

Он принес книгу, которую купил для нее по просьбе Удаяна. «Одномерный человек» Герберта Маркузе.

— Это тебе. От Удаяна. Он просил меня.

Она повертела книгу в руках, разглядывая обложку, потом открыла ее на первой странице. Ему даже показалось: она начала читать — таким безмятежно-сосредоточенным сделалось ее лицо, словно она забыла о его присутствии.

Он почувствовал себя лишним и повернулся, чтобы уйти.

— Спасибо вам, — поблагодарила она.

— Да не за что. Мне это было нетрудно.

Ему хотелось поговорить с ней, но в доме не было ни одного места, где они могли бы побеседовать наедине.

— А ты не хочешь пройтись?

— Не сейчас.

Она посторонилась, пропуская его в комнату, и указала на стул.

Он преодолел нерешительность и вошел. В комнате царил сумрак, пока Гори не растворила ставни на двух окнах. Квадратик солнечного света упал на постель ярким пятном с полосочками теней от оконных рам.

В комнате стояла низенькая кровать на тоненьких ножках. Еще там были невысокий шкаф и туалетный столик с табуреткой. На туалетном столике вместо пудрениц и гребешков — тетрадки, фломастеры, чернильницы. В комнате сильно пахло тиковой древесиной — от мебели. И Субхаш уловил аромат ее свежевымытых волос.

— А здесь светло, — сказал он.

— Это пока. Через несколько минут солнце поднимется выше и угол освещения будет хуже.

Он окинул взглядом книжные полки на стене. Там среди книг он заметил коротковолновый приемник. Тот самый. Субхаш взял его в руки, включать не стал, только пальцы инстинктивно покрутили колесико настройки.

— Мы вместе его собирали.

— Да, он мне рассказывал.

— А ты слушаешь приемник?

— Нет. Только он сам мог его настраивать. Хочешь его забрать?

Субхаш покачал головой и поставил приемник обратно на полку.

Она присела на край постели. Там тоже лежали книги — раскрытые, закрытые, обернутые коричневой крафтовой бумагой. Она даже надписала названия. Он наблюдал, как она стала обертывать книгу, которую ей подарил, старой газетой. Они с Удаяном сами всегда так делали с учебниками к новому учебному году.

— А в Америке никто так не делает.

— Почему?

— Не знаю. Может быть, там обложки, наверное, крепче. А может быть, людей просто не заботит потрепанный вид книги.

— Трудно было ее найти?

— Нет.

— А где ты ее нашел?

— В книжном магазине в студенческом городке.

— А это далеко от того места, где ты живешь?

— Да нет, прямо за углом.

— То есть пешком можно дойти?

— Да.

— А бумага какая-то другая. Гладенькая.

Он кивнул.

— А ты живешь там в общежитии?

— Нет. Снимаю комнату в частном доме.

— А столовая там есть?

— Нет.

— Тогда кто же готовит тебе еду?

— Я сам готовлю.

— И тебе нравится жить одному?

Ему вдруг вспомнилась Холли и их ужины вдвоем у нее на кухне. Этот короткий волнительный период в его жизни казался теперь обыденным. Он отпустил ее, бросил навстречу свободе, как бросал в море камешки во время прогулки.

И все же ему было интересно представить себе, как отнеслась бы Холли к этому печальному пустому дому, к этому заболоченному кварталу на юге Калькутты, где он родился и вырос. И интересно, как отнеслась бы она к Гори?

Он стал расспрашивать у Гори про ее учебу, и она рассказала, что получила в этом году степень бакалавра философии. Получила позже, чем должна была. Из-за неспокойной обстановки в городе. И она думала поступать в магистратуру еще при жизни Удаяна. Еще до того, как узнала о своей беременности.

— А Удаян знал, что скоро станет отцом?

— Нет.

У нее пока не было никакого животика, но душа Удаяна вполне ощутимо жила внутри ее, в стенах этой комнатки, где она проводила все свое время. Говоря об Удаяне, она словно вызывала его опять к жизни. Она не умолкла и не замкнулась в себе, как это сделали его родители.

— А когда родится ребенок?

— Летом.

— А как тебе живется в этом доме? С моими родителями.

Она ничего не ответила. А он ждал и вдруг поймал себя на том, что смотрит на нее, не отводит взгляда от маленькой темной родинки сбоку на ее шее. Когда он это понял, то отвернулся.