Яна Гривковская - Бисер

Правая рука примерзла к мышке, продолжая щелкать фото.

Я — скрытый мазохист, всю жизнь занимаюсь самоуничтожением. А вдруг он по-настоящему счастлив с ней? Самое опасное и чудовищное в человеке — это его воображение. Лишь оно одно способно сделать человека самым несчастным на земле.

В душе холодно, как в морге. Чувствую себя голой. Будто с меня содрали одежду. Ищу место, чтобы согреться. От боли чешется в горле. От слезных ручьев, которыми я окропляю Клавиатуру Мониторовну, пора бы ослепнуть — они проедают глаза, словно серная кислота. Срочно требуются дворники!

Мне настолько плохо, что не получается даже нормально сгрызть shellac с ногтей. Мое сердце рассыпается на маленькие кусочки, словно соленое печенье. Вовнутрь проникает жгучее осиное жало, это так больно…

Не ждите, стеноза митрального клапана у меня не будет, похороны опять переносятся. Чувствую себя бодро. Даже попыталась зарегистрироваться в Твиттере. Правда, так и не поняла — это сайт для аспирантов МГУ? Как разобраться, кто кому написал и кто кому ответил?

Надо срочно чего-нибудь съесть, а то во рту какая-то грусть…

Неужели сильному полу, кроме наружных половых органов, больше ничего не дано? Неужели нужно отрывать ванькам встаньки и чипировать их под хвостом, чтобы они всюду не разбрасывались своими генами? Неужели братьям нашим меньшим все равно, куда втыкать свою останкинскую сосиску (от слова «останки»)? Неужели оба их полушария защищены не черепом, а штанами?

До последнего надеялась, что Ник — мужчина. Но оказалось, что член ему достался по ошибке.

Не могу поверить, что мою любовь променяли на женщину, пахнущую сигаретами.

Неугомонный Ник. Он хочет казаться горячим жеребцом. Даже когда у него перестанет вставать, на свой горбатый шланг он нацепит аппарат Илизарова.

Представляете, еще недавно я мечтала выйти замуж за этого млекопитающего, променяв Вселенную на четыре стены в доме, чтобы быть ему примерной женой…

Жена. Это слово у меня ассоциируется с чем-то злым и жирным. Представляю себя женой Ника. Вначале будет подвенечное платье, занимающее половину улицы, затем медовый месяц, после которого мы будем отдыхать по отдельности еще полгода, потом появится штат домработниц с вениками и швабрами, диваны с вмятинами от задниц, ночная руготня из-за пульта от ТВ, скучные ужины под развесистыми каштанами, маникюрщицы на дом, утягивающие трусы и пельмени хенд-мейд.

В итоге я превращусь в примерную бирюлёвскую домохозяйку, и мой Уэльбек заменится Джейми Оливером.

С появлением детей моя жизнь кардинально изменится. Придется каждый день просыпаться в семь утра, отводить их в сад, таскать шампанское полоумным воспитательницам и на ночь по тридцать раз читать тупые сказки о том, как принц влюбился в уборщицу. И все ради чего? Ради того, чтобы дети выросли, ушли из дому и завели другие семьи? Дети — гости в нашем доме. Представляю, как наш с Ником огромный дом опустеет и мы останемся в нем совершенно одни. И станет нам в нем невыносимо тесно. Тесно до смерти. Это будет момент истины, когда останемся только он и я, старые и никому не нужные. И будем мы гнить наедине друг с другом в воспоминаниях о наших войнах, ссорах и изменах…

Когда-то мне хотелось родить Нику кучу мальчиков и девочек, поскольку я считала, что смысл жизни — оставить после себя жизнь, и дети — единственная модель бессмертия. К тому же с раннего детства мне твердили, что на детях держатся семьи. И это оказалось так. Большинство семей появляется исключительно из-за детей, но сами дети редко появляются в семьях… Ради сохранения имиджа благополучного семейного очага люди терпят друг друга, закрывая глаза на паскудство.

Я давно поняла, торопиться в этом вопросе не стоит. Лучше я подумаю трижды, прежде чем подумать четырежды. Важно не просто размножиться, а найти свою вторую половину, кому было бы не страшно доверить свою старость, с кем было бы приятно находиться наедине без всяких друзей, детей и родителей.

Спешить не стоит, ведь с годами наши шансы на любовь до гроба заметно возрастают, не правда ли? Одиночество — уникальное чувство, когда ты страдаешь от того, что слишком хорош, чтобы быть с кем-то. Впрочем, страшно не само одиночество, а те люди, рядом с которыми ощущаешь себя одиноким. Похоже, это чувство так и останется моим главным союзником. Если вы так и не поняли почему — см. начало абзаца.