Яна Гривковская - Бисер

Не могу разобраться, что меня тревожит. Как только спрашиваю себя, все ли у меня хорошо, как тут же все становится плохо. И вновь остались мы втроем в нашем любовном треугольнике: я, Тоник и моя тупость. Очевидно, если хочешь быть счастливой с мужчиной, нужно быть счастливой до него…

Н: Любимая, какие у тебя красивые серебристые бусы! Это белое золото?

Я: Да. В ювелирке была распродажа. Я еще кое-что купила, смотри!

Н: Ух ты! У коня оторвала? Или это Останкинская башня?

Я: Нет. Это точный дубликат твоего!

Н: Скажи честно, тебе меня мало? Или ты сумасшедшая?

Я: Или в него не вошедшая.

Н: Это мой новый конкурент?

Я: Это твой боевой товарищ.

Н: Ты случайно не сорвала позвоночник, пока его несла?

Я: Я выдержала нагрузку, как космонавт.

Н: Твоей отваге можно позавидовать. Мозг не простудила по пути?

Я: Он здоровый и закаленный.

Н: Непререкаемый аргумент.

Я: Что у нас с лицом? Ты впал в немилость?

Н: Отнюдь. Можно я завизжу от радости чуть позже?

Я: Покажи свою радость сейчас. Где твое изумление?

Н: Всё, больше не могу терпеть этот маразм.

Я: Постой! Не уходи!!!

Я: Милый, открой! Ты так и будешь сидеть в туалете?

Н: Не открою!

Я: Не сердись, слышишь?

Н: Я чуть не умер, когда это увидел!

Я: Любимый, открой!

Н: Выброси эту дрянь!

Я: Я ее уже выбросила! Она нам не нужна! Открой! Пожалуйста! Мне! Нужен! Только! Ты!

Чудесный капризничает, но через некоторое время ему станет в туалете скучно и он выйдет наружу, сделав вид, что ничего не произошло.

Разыскиванием смысла в моей безумной выходке он займется завтра. И завтра он решит, что я — конченый маньяк, несмотря на то, что я очень хороший человек и совсем не люблю непристойности, я люблю апельсиновый сок!

Просто на нашей с Тоником сцене образовалось какое-то затишье, штиль, кости перестали шипеть на сковородке, отношения сдулись, скисли, опали, завяли, исказились и вывернулись на несвойственную им изнанку…

Со временем даже самые пылкие бесшабашные отношения стираются, становятся скучными и постными.

Еще вчера меня все устраивало. Я была на седьмом небе от счастья. Но длилось это недолго. Страшно, когда человек изменился, а ты любишь его прежнего. Если начинаешь с кем-то встречаться, ты не имеешь права быть хуже, чем вначале…

Рядом дремлет Тоник, приоткрыв свой розовый рот, полный слюней. На его животе в заунывной позе лежит его верный друг Санчо Панса. Он жалостливо смотрит на меня своим единственным глазом и выражает соболезнования за то, что наши с ним любовные этюды теперь начинаются с просмотра порнухи.

Вчера я зачем-то обрезала ногти и теперь мне нечем поддеть полиэтиленовую упаковку, в которой замурован компакт-диск солистки группы Portishead, под жалобный голос которой можно было бы сейчас немного помучиться.

Ладно, схожу лучше в душ. А то от этих мужчин могут быть такие сувениры…

В любом возрасте каждый мужчина мечтает быть молодым и красивым: чтобы его лицо отливало свежесорванной морковью и чтобы о его пресс можно было тереть сыр даже в девяносто лет.

Тоник знает: стареть в нашем обществе не принято. По этой причине он завел себе нового элитного косметолога, который вдохновляет его на различные самосовершенствования, по 5000 евро каждое.

Теперь наша с Ником раковина покрыта гормональными кремами, и теперь мы оба произносим слово «дегидроэпиандростерон» без ошибок. По словам косметолога, стать красивым в наше время проще простого: берешь крем, откручиваешь, выдавливаешь, мажешься, и миру является Марио Касас!

В общем, если я и умру из-за мужчин, то только со смеху. Зато мировая инфляция элитного косметолога больше не коснется…

Если вы предположили, что конец этого красивого вечера наполнится покоем и безмятежностью, вы непростительно ошиблись. Необъяснимое пристрастие Тоника производить покушение на мои нервы вырвалось за все разумные пределы, что еще раз доказывает — мой любимый опасный псих, которого необходимо туго завязывать в смирилку, чтобы колоть ему сильнодействующие лекарства.

На этот раз он потерял какую-то красную веревочку, которая обвивала его запястье, защищая великой силой каббалы. Разумеется, похитить эту драгоценную вещь могла только я, и, ввиду того, что без этой веревочки жизнь Тоника лишена всяческого смысла, небеса обрушились мне на голову.