Евгений Войскунский - Девичьи сны

«Что-то братья-армяне раскричались, — сказал Сергей, вернувшись однажды с партсобрания (он состоял на партучете в обществе «Знание», где числился внештатным лектором). — В Степанакерте митингуют, — сказал он, — требуют передачи Нагорного Карабаха Армении». Я и раньше не раз слышала о недовольстве армянского населения Карабаха. «Так, может, надо удовлетворить их требование?» — «Да ты что? — уставился на меня Сергей поверх очков. — Как можно? Это же азербайджанская территория. Если начать перекраивать территории, это знаешь, что может повлечь…» — «Наверное, ты прав», — сказала я.

Меня в ту пору больше всего волновала сыпь на Олежкином тельце. Я созвонилась с Володей, сыном Котика Авакова и Эльмиры — он был хорошим врачом, — и привезла Олежку к нему в больницу. Он осмотрел, выписал мазь, похвалил Олежкино развитие, а потом вдруг спросил: «А что ваши дети, тетя Юля, не думают уезжать из Баку?» Я уставилась на его смуглое, как у Котика, удлиненное лицо с черными усиками. «Да ты что, Вовик? Зачем им уезжать?» — «Ну да, им можно и остаться», — непонятно сказал он и поспешил проститься.

«Раскричались братья-армяне»… Если б только митинговые страсти! Но в феврале 88-го пролилась кровь: произошла стычка армян и азербайджанцев в карабахском поселке Аскеран, в драке были убиты два азербайджанца. А 28 февраля — Сумгаит…

Я ушам не поверила, когда услыхала страшную весть о погроме. Глазам не хотела верить, когда прочла в газетах. Убийства, резня, изнасилования… Как в пятом году… и в восемнадцатом… И это — на семьдесят первом году советской власти…

Это было свыше моего понимания. И уж тем более не понимала я, почему бездействовала милиция, почему не объявлено во всеуслышание, что погромщики будут, все до одного, сурово наказаны, почему в Баку не вывешены траурные флаги в знак скорби и сочувствия к пострадавшим…

Почему, почему, почему…

А когда в Баку начался нескончаемый митинг на площади Ленина и появился портрет Исмайлова — одного из трех осужденных сумгаитских погромщиков, — да, когда подняли над трибуной его портрет и мелькнуло зеленое знамя ислама, вот тогда Нина с Павликом заявили нам: надо уезжать. «Куда уезжать?!» — «Все равно куда». — «Да ведь вас никто не трогает, — говорили мы с Сергеем. — Вы же не армяне». — «Сегодня выгоняют из Баку армян, — ответила Нина, — а завтра возьмутся за евреев, за русских». — «Этого не будет», — убежденно говорил Сергей. «А того, что бьют армян, разве недостаточно, чтобы понять, что в Баку теперь жить невозможно?» — раздавался тихий голос Павлика. «А кто начал? — хмурился Сергей. — Армяне стали выгонять азербайджанцев с армянской территории. Они первые начали». — «Мы не хотим, чтоб нас втянули в гражданскую войну. Мы уедем». — «Да куда вы уедете? — сказала я с неясным ощущением разверзающейся под ногами пропасти. — Где вам дадут квартиру? Где пропишут?» — «Нигде, — кивнула Нина. — Поэтому мы решили за границу. Павлик еврей, ему разрешат выезд в Израиль». Вот тут-то у нас с Сергеем, что называется, отвисла челюсть. «Вы это серьезно?» — спросил он. «Такими вещами, папа, не шутят». — «Вот именно, — сказал Сергей. — Не шутят такими вещами. Если вы уедете за рубеж, — добавил совсем тихо, — то… то знайте, вы перечеркнете всю мою жизнь».

Между тем Олежка пририсовал к пушке вылетевший снаряд.

— Баба, — теребит он меня, — смотри, пушка стреляет в пиратов!

— Да-да, — бормочу. — Пушка стреляет…

Телефонный звонок. Я спохватываюсь, что не позвонила Сергею, он же моего звонка ожидал…

— Юля, почему ты не звонишь? — слышу его недовольный голос.

— Извини, Сережа, еще не успела. Нина торопилась, и я…

— Уже полчаса звоню, у тебя занято и занято.

— Ну, значит, соседи трепались.

У ребят общая линия с соседями — блокиратор.

— Как ты доехала?

— Нормально доехала. Все спокойно.

Все спокойно. Все спокойно — кроме того, что ведь я не смогу — не смогу, не смогу — жить без Олежки…

— Не забудь сварить себе геркулес, — говорю я и кладу трубку.

Мальчишки рвались в авиацию, рвался и Сергей Беспалов. Такое стояло время.

В конце лета 1936 года он оказался в Борисоглебске, тихом городке в Воронежской области, и подал бумаги в тамошнюю авиашколу. Очень надеялся на путевку, выданную Серпуховским окружкомом комсомола. Однако не помогла путевка. На приемной комиссии Сергею было объявлено, что по социальному происхождению он не может быть зачислен в училище.