Шерли Грау - Кондор улетает

Она нерешительно остановилась на пороге спальни. Здесь все было бледно-кораллового оттенка — шторы, обои, ковры. Комната окутывала ее розовым светом, гладила кожу, льстила ей. Даже абажуры того же тона.

Для брачной ночи это лучше. Лучше, чем отель, чужое место, которого я больше не увижу.

Она заранее обдумала и это. После свадебного приема они поедут сюда, а медовый месяц начнут на следующий день.

— Это не покажется глупо? — спросила она Роберта.

— Делай, как тебе нравится, детка.

Она нервно сжала губы.

— Роберт, помнишь, как в «Маленьких женщинах», когда Мег вышла замуж за Джона Брука, они идут через луг к своему коттеджу и с этого начинается их супружеская жизнь? Так просто и вместе с тем… благородно.

(Ее сестра Маргарет сказала кисло: «А у них ни на что другое денег не было».)

— Я не читал «Маленьких женщин», — сказал Роберт.

— Очень многое так пошло, ты не находишь, Роберт? — Ее голос дрогнул.

— Детка, я заранее согласен на любую свадьбу и любой медовый месяц.

— Это у меня нервы, Роберт. — Она чуть улыбнулась. — Просто нервы.

Но дело было в другом. Она пыталась высказать что-то очень для себя важное, пыталась облечь свои мысли в слова, но, едва начав говорить, терялась.

Ее невидимые руки начинали сгребать слова, уносить их назад, внутрь. Прошло немало времени, прежде чем она убедилась, что нашла их все, собрала, точно рассыпавшиеся бусинки, с воздушного пола и сложила внутри себя — там, где им положено быть. Только после этого она почувствовала себя спокойной.

(И теперь ей больше всего хотелось, чтобы ее оставили без помощи и советов. Если она не способна точно представить себе супружеский акт — эти слова, «супружеский акт», вновь и вновь повторялись в ее сознании, — это никого, кроме нее, не касается. Ее раздражали неловкие наставления тети Сесилии: «Через это проходят все женщины, милочка. Не забудь подшить простыню». Тетя Сесилия такая отличная хозяйка — ее дом сверкает и блестит, а ее сыновья снимают ботинки в передней и надевают домашние туфли…)

Анна в последний раз встряхнула душистую смесь в фарфоровых кувшинчиках, расставленных по спальне. Она сама приготовила ее из лепестков роз и цветков лимона. Из спальни она вышла почти на цыпочках.

Когда она вернулась домой, там ее ждало более десятка родственников. Она еще не успела выйти из машины, а дядя Джозеф уже кричал:

— Вот и малютка невеста!

И она опять подумала: я должна принять какие-то меры, когда выйду замуж. Я должна избавиться от всех них, так чтобы остались только Роберт и я. И папа, добавила она, и ей стало грустно, что она забыла о нем хотя бы на мгновение.

Она неопределенно помахала рукой дяде и его свояченице — они сидели на веранде в качалках, — улыбнулась двум маленьким кузинам, карабкавшимся по ступенькам, и быстро прошла мимо остальных в дом.

— Где ты была? — Лоб тети Сесилии, обычно гладкий, как бумага, наморщился.

Анна улыбнулась, нарочно ничего не объясняя.

— Я не знала, что вы будете меня искать.

— Если твой отец не имеет представления, где ты…

Старик сидел в своем обычном кресле у окна. Лицо его было совершенно серьезно, и только слегка изменившийся цвет глаз выдавал, что он про себя посмеивается.

— Я признался твоей тете, что совершенно не знаю, где ты.

— А, — сказала Анна.

— Мы даже звонили в твой новый дом, — говорила тетя Сесилия, — и, когда тебя и там не оказалось, я уже подумала, что ты попала в больницу.

Телефон не звонил, в этом Анна была уверена.

— Ты полагаешь, испортился телефон?

Ведь все должно было быть безупречным.

— Ну, — медленно сказал ее отец, — не стоит беспокоиться. Возможно, я набрал не тот номер.

— О, — сказала Анна. Она быстро поцеловала его в щеку. — Если бы я была такой терпеливой, как ты, папа, — сказала она тихо.

Он провел пальцем по ее щеке.

— Это дается практикой, деточка.

На глаза у нее вдруг навернулись слезы, но она их сдержала.

Какой тебе виделась свадьба? Синее-синее небо. Сияющее солнце. Радуга, перекинутая через небосвод. Во всей простоте основных цветов. Толпы по сторонам улицы — улыбающиеся, кланяющиеся люди: «Возлюбленная наша пара, как они прекрасны!» Замки, башенки, рыцари на конях. Безмолвные приветствия, легкость движений, пышные шествия, короли, папы и императоры, блеск и великолепие. И даже больше. Знамение. Знамение высшей милости… самое главное, воспоминания. Господи, дай мне не забыть. Пресвятая дева, дай мне не забыть этого дня — с минуты моего пробуждения и до конца. Я была у исповеди, я чиста от греха. Состояние благодати. Поможет ли оно? Помнить все — вот чего я хочу. Я хочу, чтобы этот один день остался со мной навсегда. Во всей полноте до часа моей смерти.