Крис Вормвуд - По дорожкам битого стекла

Этот клип до сих пор остаётся моим самым любимым за всю историю группы. Адовость Германа превзошла все границы. Он сделал себе сплит языка (продольный разрез, превращающий его в змеиное жало). Он научился шевелить двумя половинками по отдельности.

Я шатался по городу и встретил там чёрнокожую женщину, увешанную талисманами вуду. Она гадала на куриных костях. Обычно маги и колдуны не вызывали у меня доверия, но сейчас я плавал в какой-то неопределённости, поэтому очень хотелось, чтобы кто-то пролил свет на мою жизнь. Я попросил её предсказать мне судьбу, но она покачала головой и сказала: «У таких, как ты, не бывает судьбы». Я сам не знал, как трактовать её ответ, и вскоре забыл про это.

Мы отправились в мировое турне. Целый безумный год я не был дома и, честно говоря, вообще забыл, это чувство. Мог ли я называть домом свою лондонскую квартиру? Я всё так же воспринимал её как большой гостиничный номер. Я научился чувствовать себя уютно в самолёте, в автобусе, поезде. Мне понравилось каждый день просыпаться в новом городе и, глядя в окно, видеть новый пейзаж. У меня в голове до сих пор не укладывалось, что столько людей в мире хотят видеть меня. Временами в душе я ощущал себя всё тем же бродягой. Я всё так же неприкаянно колешу по свету; не беда, что с большим комфортом и на большие расстояния.

Мне понравился концерт в Санкт-Петербурге. Только подумать, я побывал в стольких местах, но впервые оказался в культурной столице. Это очень красивый и многогранный город. Он похож на картонную декорацию Европы, за которой мы видим его подлинную душу, заглянув в первую же грязную подворотню. Я бы мог там жить, если бы не климат. В целом, это такая северная Одесса.

Приезд в Москву впервые за пять лет стал для меня самым трудным испытанием. Я много думал о том, как буду смотреть в лицо городу, который бросил. Я стал здесь чужим. Даже проезжая мимо знакомых мест, я узнавал их не сразу. Всё изменилось, хотя дело было скорее в моём восприятии. Я не хотел видеться ни с кем из старых знакомых. Я просто знал, что нам нечего будет сказать друг другу. Мы стали другими. Герман постоянно стебался, что ему хочется увидеть всех тех, кто когда-то играл в «Opium Crow», и рассказать им о том, сколько они потеряли. Мне не хотелось вообще ничего.

Дани привез с собой Сьюзен, чтобы показать ей дикую Россию. Он постоянно говорил несчастной англичанке про медведей и матрёшек, и что русские даже метал играют на балалайках (что отчасти являлось правдой).

Вообще, в тот момент мне показалось, что любить Россию можно, но делать это лучше с безопасного расстояния.

Моя встреча с Максом была внезапной. Я не следила за новостями группы и их гастрольным графиком. Честно говоря, я и думать о них забыла. Тусовочная память она как каталог с множеством лиц и имён. Ты помнишь их всех, но если долго не видишь, то дела переходят в архив. Мы лет шесть не виделись. А для меня это большой срок, особенно, когда в жизни всё меняется с удивительной быстротой.

Мой художественный магазин в центре только открылся. Я вся была позлащена делами. Мне было забавно превращаться из вчерашней девочки-хиппи в бизнес-вумен. Андеграунд андеграундом, а искусство требует денег.

В тот день я уже закрывала кассу и готовилась ехать домой, как вдруг повеяло холодом. Макс стоял в дверях и молча смотрел на меня. Я сразу его узнала, пусть он и изменился внешне. Его черты стали острее. В глазах читалась заметная усталость. Вот к чему я была не готова в такой момент, так это к призракам прошлого.

— Привет! — выдал он, заметно нервничая.

Трезвым он совершенно не умел разговаривать с людьми. И даже спустя годы так и не смог избавиться от этой привычки. Сразу было ясно, что находиться в ясном уме для него несвойственно и страшно.

— Какими судьбами? — спросила я.

— У меня завтра концерт, — ответил он.

— Ну да. Не попрёшься же ты из Лондона ради меня в эту дыру.

— Давно бы попёрся, если бы ты позвала.

Он продолжал нести какую-то пургу, не замечая моего тона.

— Странно, что ты не забыл русский язык за это время.

— Нестранно, что я не забыл тебя. А язык… ну я на нём ругаюсь, так что помню всё отлично.

— Как Герман? — спросила вдруг я.

— Нормально. Потащился к своей мамаше на Рублёвку.

Мы ещё немного помялись, не зная, что сказать друг другу.

— Поехали со мной, куда-нибудь поужинаем? — предложил он вдруг. — Где у вас тут приличные люди жрут? В чебуречной «СССР» или во «Втором дыхании»?