Элеанор Каттон - Светила

Надо ли говорить, что по лицу Мади невозможно было прочесть, о чем он думает. Он загодя придал ему выражение глубоко озадаченное и вместе с тем покаянное, словно давая понять: он отлично сознает, что причинил беспокойство, но взять не может в толк, в чем это беспокойство состоит; а что до дальнейших своих действий, так он готов послушаться кого угодно, только не себя самого.

Снаружи ветер поменял направление, мокрый шквал обрушился на трубу, так что угли, зашипев, полыхнули алым, и на мгновение Мади почудился соленый запах моря. Шевеление в очаге словно бы разбудило толстяка, сидевшего ближе прочих к огню. Он уперся в подлокотники, хрюкнув от натуги, поднялся из кресла и, дошаркав до серванта, присоединился к остальным. С его уходом Мади остался у очага наедине с незнакомцем в костюме из шеврона; тот подался вперед.

– Мне бы хотелось представиться, если не возражаете, – промолвил он, со щелчком открывая серебряный портсигар – впервые за вечер! – и выбирая сигарету. Говорил он с явственно французским акцентом, отрывисто и вместе с тем учтиво. – Меня зовут Обер Гаскуан. Надеюсь, вы извините меня за то, что ваше имя мне уже известно.

– Ну что ж, сдается мне, ваше имя мне тоже знакомо, – отозвался Мади с легким удивлением.

– Стало быть, это счастливая встреча, – отозвался Обер Гаскуан. Он искал спички; на мгновение он задержал руку в нагрудном кармане, как щеголеватый полковник, позирующий для этюда. – Но я положительно заинтригован. Откуда же вы меня знаете, мистер Мади?

– Сегодня вечером я прочел ваше обращение в пятничном номере «Уэст-Кост таймс» – я ведь не ошибаюсь? Если я правильно помню, вы выступили от имени магистратского суда.

Гаскуан с улыбкой вытащил коробок спичек:

– О, понимаю. Я – это вчерашние новости. – Он вытряхнул спичку из коробка, уперся ботинком в колено и чиркнул спичкой о подошву.

– Прошу меня простить, – начал было Мади, опасаясь, что обидел собеседника, но Гаскуан покачал головой.

– Вы меня ничем не оскорбили, – промолвил он, прикуривая. – Итак. Вы приезжаете в незнакомый город, и каковы ваши первые действия? Вы находите вчерашнюю газету и прочитываете судебные сводки. Узнаете имена как правонарушителей, так и правоприменителей. Превосходная стратегия.

– Случайно получилось, – скромно отозвался Мади.

Имя Гаскуана было напечатано на третьей странице газеты, под краткой, не длиннее одного абзаца, проповедью, обличающей преступность. Обращению предшествовал список арестов, произведенных в течение последнего месяца. (Все эти имена Мади благополучно позабыл; по правде сказать, Гаскуана он вспомнил только потому, что его бывший преподаватель латыни звался Гаскоэн: знакомая фамилия привлекла его внимание.)

– Пусть так, – отозвался Гаскуан, – но тем не менее, ознакомившись с судебными сводками, вы проникли в самую суть нашего бедствия; эта тема у всех на устах вот уже две недели.

– Мелкие преступники? – нахмурился Мади.

– В частности, один.

– Мне попробовать догадаться? – беспечно осведомился Мади, не дождавшись продолжения.

Гаскуан пожал плечами:

– Это не важно. Я имею в виду одну конкретную шлюху.

Мади изогнул брови. Он попытался вспомнить список арестов… да, кажется, среди имен фигурировало и женское. Интересно, а что в Хокитике полагается говорить по поводу ареста шлюхи? Мгновение он подбирал слова для подобающего ответа, и, к его вящему изумлению, Гаскуан рассмеялся.

– Да я вас просто поддразниваю, – сообщил он. – Зря вы мне это позволяете. Разумеется, ее преступление не фигурировало в списке, но, если читать, призвав на помощь толику воображения, вы все разглядите между строк. Она именует себя Анной Уэдерелл.

– Не уверен, что умею читать с воображением.

Гаскуан вновь рассмеялся, резко выдохнув дым:

– Но вы же барристер, не так ли?

– Только по образованию. В коллегию адвокатов я пока еще не принят.

– Ну так вот, в обращении магистрата всегда содержится скрытый смысл, – пояснил Гаскуан. – «Джентльмены Уэстленда» – вот вам первая подсказка. «Постыдные преступления, свидетельствующие о моральной деградации» – вот вам вторая.

– Понимаю, – отозвался Мади, хотя на самом-то деле ровным счетом ничего не понимал. Глянув через плечо Гаскуана, он заметил, как толстяк подошел к двум китайцам и теперь торопливо царапал что-то для них в записной книжке. – Может статься, женщину обвинили несправедливо? Может статься, именно это и привлекло всеобщее внимание?