Елена Хаецкая - Анахрон. Книга вторая

Утратив интерес, кобель уронил морду обратно.

— Так. Надо сделать паузу.

Сигизмунд встал. Походил по кухне. Покурил. Водка тем временем обустраивалась в своем новом обиталище. То есть, в сигизмундовом желудке.

— Должно сопротивляться. Не терять связи со своим поколением. Понял?

Сигизмунд набрел на маркер и с превеликим энтузиазмом украсил светлые обои в коридоре гигантским кривоватым «пацификом».

— И хайр отращу, — пригрозил Сигизмунд «пацифику». — Уйду, блин, по трассе, только меня и видели… С песнями утреннего ветра по шоссе…

Он захихикал. Какое-то время его сильно развлекала мысль о том, что, вот, придет Наталья и увидит «пацифик». Может, и в ней совесть проснется. Только поздно! Ибо Сигизмунд в это время будет уже с каким-нибудь дальнобойщиком продвигаться по направлению к солнечному Крыму.

— Там тепло. Там яблоки. Самостийность и Кара-Даг…

Зазвонил телефон. Сигизмунд снял трубку. В трубке тарахтела Аська.

Не слушая, Сигизмунд раздельно произнес:

— Твой проблем, Аська, в полном и бесповоротном отсутствии хайра. Поняла? Кобель тоже так считает.

И положил трубку. И забыл.

«Довгани» оставалось еще полбутылки. Это не дело. Чтобы оставалось. Должно не оставаться. Потребна изначальная пустота. Сигизмунд попытался влить в себя оставшуюся водку «винтом», но поперхнулся и облился…

Затем Сигизмунд увлеченно музицировал под непрощающим взором деда с фотографии. Исполнял собачий вальс в исключительно грозном и мрачном до миноре. Брал устрашающие септаккорды и прислушивался к их ревущему замиранию в чреве пианино. В трезвом состоянии Сигизмунд умел одним пальцем проигрывать собачий вальс. Но сейчас эта незатейливая мелодия превратилась в источник бесконечных завораживающих комбинаций, по щедрости сопоставимый с ноктюрнами Шопена.

Все очень просто. Врут все п-пианинщики. Септаккорд — это когда растопырить пятерню и добавить еще два пальца с другой. Веером. Сигизмунд с настойчивостью экспериментатора исследовал свое открытие. То убирал один палец, то добавлял сразу два. Старенький «Красный Октябрь» добросовестно стонал…

Надо Аське позвонить. Рассказать. Не следует открытие в себе держать.

— Дед! — закричал Сигизмунд, обращаясь к фотографии. — Дед! Я открыл септаккорд!..

Дед на фотографии упорно двоился в глазах.

Кобель, который все это время исполнял свой долг и героически лежал у ног хозяина, вдруг сорвался с места и помчался к двери, заливаясь громким лаем.

— Кого там несет?! — грозно зарычал Сигизмунд и взял еще несколько «септаккордов». — Нету меня дома! Я творю!

Звонили настойчиво. Кобель исходил на нет, вертясь и гавкая.

Сигизмунд как-то разом поскучнел и покорно побрел по очень узкому коридору к двери — открывать.

За дверью кто-то был. Сигизмунд сделал над собой усилие и заставил взгляд сфокусироваться на незваном госте.

На площадке стояла давешняя аськина сестрица. Была строга и недовольна. Сигизмунд отступил на шаг, созерцая и недоумевая. Сестрица неопределенно множилась.

— Можно войти? — процедила она кисло.

— А ты кто? — спросил Сигизмунд, пошатнувшись.

— В каком смысле?

— Не знаю… Проходи.

Он стоял, держась рукой за стену.

— Анастасия вам обед прислала, — молвила сестрица еще более кисло.

— Аська, что ли? — всхохотнул Сигизмунд. — А у ней хайра нету, у этой твоей Анастасии. — И без перехода похвалился: — А я септаккорд открыл.

Пес настырно ввинчивал морду в полиэтиленовый мешок.

Не разуваясь, сестрица двинулась на кухню. Сигизмунд, пошатываясь, поплелся следом, выкрикивая ей в спину на разные голоса — от устрашающего до завлекательно-воркующего:

— Олл ю нид из лав!.. Олл ю нид из лав!..

Дверь на кухню энергично закрылась перед его носом. Сигизмунд приложил ухо к двери, заговорщически ухмыляясь и усиленно подмигивая кобелю. Мол, и тебя, кобель, не пустили. А там таинство какое-то творится.

Следуя необъяснимой логике, Сигизмунд неожиданно взревел:

— Энд соо… зе кинг из уанс эгэйн май гэст… Энд уай из зис воз Херод анимпрест… Джииизус Крайст! Суперстааар!.. Олл ю ниид из лаав!

Он замолчал. Прислушался. На кухне хлопнула дверца холодильника.

— Маленький двойной! — заорал Сигизмунд. — За двадцать шесть, ты, курва!.. Не жри из моего холодильника, слышишь? Мэйк лав нот вор! Ураа… Товаарищ, я ваахту не в силах стояаать, сказаал кочегаар кочегаару… А за жратву из холодильника ответишь!..

Мир вокруг Сигизмунда окончательно утратил определенность. Он хныкнул, позвал Лантхильду. За дверью послышались шаги. Аськина сестрица (как ее звать-то?) попыталась выйти в коридор.