Эдуардо Мендоса - Правда о деле Савольты

— Сеньорита больна, — объяснил Леппринсе. — Мы отнесем ее в комнату, и они поедут за врачом. Я останусь с ней здесь и, конечно, все расходы возьму на себя.

Хозяин отеля, помрачневший было при виде безжизненного тела цыганки, снова заулыбался.

— Следуйте за мной, сеньоры. — И он направился вперед, указывая путь. — Осторожно, тут ступенька.

Он шел, освещая керосиновой лампой сначала лестницу, потом коридорчик. Дойдя до последней двери, он достал из кармана жилета ключ и отпер дверь. Комната, как и все остальные в отеле, была чистой, но в ней пахло сыростью.

— Здесь немного прохладно. Если позволите, я разожгу жаровню. Комната небольшая, мигом согреется, — предложил хозяин.

Пока Леппринсе и шофер укладывали Марию Кораль в постель, он разжег жаровню. Уложив цыганку, Леппринсе вручил хозяину деньги и жестом дал понять, что он больше не нужен.

— Большое спасибо, месье. Если вам что-нибудь понадобится, я внизу. Зовите меня без стеснения.

Леппринсе снял с Марии Кораль пальто, которым она все еще была накрыта, и накинул на нее простыни. Макс внимательно обследовал окно и осмотрел с высоты все вокруг. Кортабаньес грелся, потирая руки над жаровней.

— Поезжайте за доктором Рамиресом, — приказал Леппринсе шоферу. — Его адрес: улица Салмерон, 6, первый этаж. Но прежде отвезите сеньора Кортабаньеса домой. С вами поедет Макс, он знает доктора. Макс, скажите ему, что срочно нужна его помощь. В подробности не вдавайтесь. Если он все же станет допытываться, вы сами сообразите, что сказать. И постарайтесь обойтись без вмешательства его жены. Если вдруг он окажется у кого-нибудь на приеме, поезжайте туда и привезите его во что бы то ни стало. А с тобой мы поговорим завтра, — добавил он, обращаясь уже к Кортабаньесу.

Мужчины попрощались и ушли. Оставшись наедине с Марией Кораль, Леппринсе сел на край постели и стал задумчиво рассматривать ее лицо.

Наутро небо по-прежнему было пасмурным, моросил мелкий дождь. Экипажи скользили по брусчатой мостовой, оставляя за собой черные борозды, а кони месили копытами слякоть. Из окна виднелось два потока зонтов, циркулировавших вверх и вниз по улице. Хмурый день не располагал к радужным мыслям, и мое вчерашнее спокойствие за Марию Кораль, которая, по моему мнению, находилась в надежных руках, улетучилась. Бреясь, я хладнокровно анализировал события минувшего дня и остался неудовлетворен. Во-первых, Леппринсе проявил ко мне необычное равнодушие, хотя мы не виделись с ним несколько месяцев. Он даже не вышел из автомобиля, а послал вместо себя Макса и шофера. Шофер был для меня новостью, потому что Леппринсе сам водил машину не хуже любого шофера и испытывал при этом большое удовольствие. Какую роль играл при нем этот неприятный тип с обезьяноподобной внешностью? Еще один телохранитель? Зачем ему понадобился Кортабаньес, явно лишний в подобной ситуации? И почему, наконец, он не предложил подвезти меня на машине домой, ведь там было достаточно свободного моста? Что они сделали с Марией Кораль?

Я быстро позавтракал и отправился на работу с твердым намерением перехватить Кортабаньеса, как только он появится в конторе, и заставить его выложить все начистоту. Но такой случай мне не представился. Хотя я пришел раньше обычного, Кортабаньес опередил меня и уже беседовал с каким-то клиентом у себя в кабинете. Это была еще одна загадка: Кортабаньес никогда не появлялся на работе раньше десяти или половины одиннадцатого, а мои часы показывали без четверти девять.

Я метался по залу-библиотеке, не переставая курить одну сигарету за другой. В десять минут десятого пришла Долоретас и завела со мной разговор о том, сколько неприятностей причиняют дожди, но, услышав мои невразумительные, сказанные невпопад ответы, смолкла, сняла чехол с пишущей машинки и принялась печатать. Без четверти десять явился Перико Серрамадрилес. Он принес с собой экземпляр сатирической газеты и хотел показать мне несколько крамольных карикатур, но я не отреагировал на них, и он удалился в свою конуру. Ровно в десять Кортабаньес вызвал меня к себе в кабинет. Я ринулся туда. Неурочным посетителем оказался Леппринсе.

— Заходи, Хавиер, голубчик, садись, — пригласил Кортабаньес.

Но Леппринсе встал и жестом остановил меня.

— Не стоит садиться, Хавиер, мы с тобой сейчас уедем.

— Как себя чувствует Мария Кораль? — спросил я.

— Хорошо, — ответил Леппринсе.

— Это правда?

Леппринсе снисходительно улыбнулся. Должно быть, мой тон показался слишком необычным для человека, который не привык, чтобы его слова ставились под сомнение.