Эдуардо Мендоса - Правда о деле Савольты

— Дай мне побыть одной, Хавиер. Спасибо, что навестил, а теперь, если не возражаешь, я хотела бы отдохнуть.

— Я очень сочувствую вам. И если хоть чем-то могу быть полезен, можете на меня рассчитывать. Вы знаете мой адрес и номер телефона.

— Большое спасибо. Кстати, как поживает твоя жена? Сейчас, когда я подумала о ней, мне странно, что она не пришла с тобой.

— Она немного прихворнула… и сидит дома… но как только выздоровеет, непременно навестит вас, не беспокойтесь.

Мария Роса, вероятно, уже не слышала меня. Она едва кивнула на прощание, и я направился к двери, стараясь не задеть разбросанных повсюду предметов.

Старая служанка проводила меня в вестибюль, держа на руках девочку, которая, по-видимому, уснула. Уже в вестибюле мне вдруг почудился какой-то подозрительный шум наверху, что-то вроде шагов. Я поинтересовался у служанки, есть ли еще кто-нибудь в доме.

— Нет, сеньор. Только сеньорита, девочка и я… И вы, конечно.

— По-моему, там наверху кто-то ходит.

— Иисус! — тихонько воскликнула старушка.

Мы молча прислушались: над головой у нас явно кто-то ходил. Служанка затряслась от страха и принялась горячо молиться.

— Пойду взгляну, кто там, — сказал я.

— Не ходите туда, сеньор! Может, там скрывается вор, или преступник, или какой-нибудь сбежавший бунтовщик. Лучше позвонить в полицию. Телефон в библиотеке.

Это был вполне разумный совет, но в душу мою закралось подозрение, и я решил сам взглянуть на таинственного посетителя. Во всяком случае, я был уверен, что это не вор и не разбойник. К тому же в последнее время опасности постоянно преследовали меня и я давно к ним привык.

— Подождите меня здесь. Если я через десять минут не вернусь, звоните в полицию. А главное, ничего не говорите сеньоре.

Она пообещала сделать все, как я велел, и я, оставив ее, обращенную с мольбами к небесам, тихонько поднялся на цыпочках по лестнице, ведущей с нижнего этажа на верхний. Здесь тоже стояла кромешная тьма, поскольку окна и балконы были наглухо закрыты. Я двигался на ощупь, не зная ни расположения комнат, ни расстановки мебели, на которую боялся наткнуться и произвести шум. В глубине коридора виднелся слабый свет. Я решил, что это фонарик, и направился туда. Шаги стихли. Подойдя к двери комнаты, откуда проникал свет, я остановился. Внутри какой-то неловок рылся в бумагах на столе, при свете фонарика.

— Что вы здесь делаете? — спросил я у того, кто копался в бумагах.

Человек обернулся и направил мне в лицо сноп света. И в ту же секунду кто-то другой, кого я не заметил, набросился на меня с кулаками. Я отступил, прикрываясь от ударов руками. Человек с фонариком рассмеялся и сказал:

— Оставь его, сержант, это наш старый друг Миранда.

Удары прекратились, а тот, кто держал фонарик, включил электричество.

— Теперь уж нечего прятаться, раз вы нас обнаружили, — проговорил он, погасив фонарик и сунув его в карман пиджака.

И действительно, незнакомцем оказался не кто иной, как комиссар Васкес, присутствие которого в Барселоне меня немало удивило.

— А вы не надеялись меня здесь увидеть, верно? — спросил он, не переставая тихонько смеяться. — Рухнули ваши надежды, дружище Миранда. Теперь Леппринсе мертв, умер навечно.

Успокоив старую служанку, я покинул дом вместе с комиссаром Васкесом и его помощником, которого он представил мне как сержанта Тоторно — угрюмого, неотесанного, малоприятного человека, без пальцев на правой руке: он лишился их в схватке во время покушения Лукаса «Слепого» на Леппринсе. Сержант пробурчал извинения за только что нанесенные мне удары, сказав в свое оправдание, что «предпочитает извиниться, нежели получить удар в спину». По-прежнему лил дождь, и Васкес предложил довезти меня в машине. Мы поехали к центру. По дороге комиссар Васкес рассказал мне, что уже больше месяца находится в Барселоне и занимает свою прежнюю должность, благодаря смене кабинета министров, что позволило ему апеллировать в Мадрид и добиться пересмотра своего дела. Едва прибыв в Барселону, комиссар сразу же поднял архив по делу Савольты и взялся за расследование с былым рвением. Обыск в доме Леппринсе тоже связан с этим расследованием.

— Разумеется, у меня нет, да и никогда не будет санкции на обыск, поэтому пришлось действовать на свой страх и риск, то есть нелегально. Но вы, надеюсь, меня не выдадите, — заметил он, дружески похлопав меня по спине.

Я заверил его на этот счет, и он предложил мне выпить с ним по чашечке кофе с молоком.