Сергей Кузнечихин - БИЧ-Рыба (сборник)

Я почему о нем вспомнил. Вы же просили объяснить, что такое ББС. Это – бич ближнего следования. А юридический консультант именно то самое и есть. В ту пору каждый уважающий себя бич имел свою роль, а порой и не одну – и те, что в своем микрорайоне промышляли, и те, что мотались по всему Союзу. Это уже БДС – бичи дальнего следования. Кстати, я и себя к ним причислял. И не то чтобы стыдился – гордился таким званием. Теперь настоящих бичей не осталось, атмосфера не та, поэтому одни превратились в жуликов и разъезжают на дорогих машинах, а другие – в бомжей и ковыряются в мусорных бачках. Ни тем, ни другим не позавидуешь.

Полгода в институте проучился, а неприятностей от неоконченного высшего больше, чем от настоящей аспирантуры: в родном поселке профессором обзывали, в армии старшина требовал назвать формулу зубного порошка, устроился на завод – и мастером назначили. А вы знаете, что такое мастер? Представьте себя между двумя наждачными кругами, которые крутятся в разные стороны. Притрешься к работягам – начальство стружку снимает, приладишься к начальству – работяги тиранят, займешь нейтральную позицию – с двух сторон дерут. Это я теперь поумнел, а тогда поотказывался три минуты для приличия и согласился.

И начался ад. На участке моем обжигали угольные электроды, заталкивали их в керамические тигли, калили в печи, потом доставали. План поджимал, дожидаться, когда жара в печке спадет, не хватало времени, даже зимой без рубах работали. Татуировок больше, чем икон в церкви. Контингент известный. Люди без пятен в биографии искали что-нибудь полегче.

Тяжело руководить бывалыми мужиками. И вот прислали на участок парнишку. Я молодой, а он еще моложе, но срок отмотать успел. А на вид – сущий ангел. Миниатюрненький, голосок еле слышен и ресницы, как у девочки. Ну что может натворить такой ягненочек? Трепался, будто соперника ножом пырнул, якобы начальник принуждал его кралю к сожительству, вот и пришлось поставить точку. Но я не верил, пообтерся уже и знал, как любит эта братия сочинять про себя красивые легенды о роковой любви. Мне почему-то казалось, что замели его, когда стоял на шухере при групповом изнасиловании пожилой бомжихи.

Проработал парнишка неделю или полторы. Подхожу перед сменой к бригаде, а он не переодет. Я, разумеется, интересуюсь, по какому поводу забастовка, не мог не интересоваться – должность собачья. Он достает рабочие штаны и сует мне под нос приличную дырку. Ничего себе, думаю, новости. План горит, а он с ерундой пристает, ножка, видите ли, через дырку просвечивает. Нервишки у меня сдали, на крик сорвался. Посоветовал кончать балаган и чесать на рабочее место, пока прогул не влепил. Против лома нет приема. Прогулы химикам зарабатывать нельзя, их специальные ребята контролируют, из тех, что вроде бы и спят, но не дремлют, и за любые прогулы плюсуют новые отгулы от свободной жизни. Парню деваться некуда, побрел мантулить. У меня своих забот полные карманы, спровадил и забыл, понадеялся, что поставил сачка на место. А он подходит на другой день и сообщает:

– Дыра еще больше. Думай, начальник.

Я отмахиваюсь. Он тоже вроде не заедается. Зафиксировал и в сторону. А через день снова.

– Начальник, штаны гони, – и опять не скандалит, покорно идет ворочать тигли, а работать с ними на самом деле можно разве что в бронированной спецовке, эта керамика злее рашпиля дерет, брезентовые рукавицы за неделю в лохмотья превращаются.

Сутки прочь – и опять напоминание:

– Начальник, за тобой штанишки.

Объясняю, что нормы на спецовку не я утверждал и менять их не имею полномочий; положено раз в год – значит, надо как-то приспосабливаться, заплатки, например, ставить. Для пущей убедительности я и нормировщицу в три этажа обложил. У парня никаких возражений. Ну, думаю, вразумил. Ан нет. Мы разошлись, а вопрос остался. Перед следующей сменой опять слышу:

– Когда будут штаны, гражданин начальник?

Я матерюсь, а он без единого нецензурного слова, даже без «фени». Вежливый, как балерина.

Иду на склад. Прошу кладовщицу выписать новую спецовку. А та рада бы помочь, да права не имеет.

– Свои собственные, – говорит, – могу снять, а казенные выписать боюсь, привлекут.

Кладовщица тоже из «химичек», разбитная бабенка. Передаю парню наш разговор. Слушает с пониманием. Спрашивает, сколько лет кладовщице… Но на следующий день:

– Здравствуйте, гражданин начальник, штанишки бы заменить.