Банана Ёсимото - Спящая

Но каждый раз, когда мои мысли доходили до этой точки, желание высказаться вслух испарялось. Потому мы оставались теми, кто мы есть, и находились в мертвой точке. Он и его родня проводили ночи и дни, обсуждая вопросы жизни и смерти, поддерживая друг друга, а я коротала свои дни в молчании, словно была всего лишь бесправной содержанкой. А его жена продолжала спать.

И все время, прямо с самого начала, в моей голове крутилась одна фраза. Наша любовь нереальна. Ощущение, что эти слова родились в моей душе, было предвестием чего-то ужасного. И чем больше уставал мой любовник, тем сильнее он пытался держать меня в стороне от происходящего. На самом деле, он никогда об этом не заговаривал, так что я уверена, что это всего лишь неосознанное желание, но он делал все возможное, чтобы не пускать меня на работу, предпочитал, чтобы я сидела дома и проживала жизнь в молчании, а когда мы встречались в городе, то наши свидания напоминали некое подобие сновидения. Он одевал меня как куколку, любил, чтобы я смеялась и чтобы чуть-чуть поплакала, но очень тихо. Но ведь… нет, я не могу сказать, что он был таким. Я впитала в себя потемки его усталости, и мне самой нравилось так себя вести. Между нами обитало какое-то одиночество, мы охраняли его так же сильно, как и любили друг друга. Так что все было нормально. Пока что.

– Отвезти тебя домой? – спросил он.

Мы вышли из ресторана и пошли в сторону парковки.

– Мне нравится, когда ты так говоришь. Ну, когда ты излишне вежлив, – ответила я.

– Без сомнения, вам нравится, мадемуазель, – засмеялся он.

– Думаю, в этот раз ты не совсем уловил нюанс. – Я тоже засмеялась. – Как бы то ни было, еще рано, я могу пройтись до дома пешком. Это поможет мне протрезветь.

– Да, полагаю, поможет.

Его голос звучал несколько мрачновато. В темноте его лицо казалось ужасно худым. Длинные вереницы машин так глубоко погрузились в молчание, что это было просто ужасно. Такое чувство, будто эта стоянка на краю света. Подобное ощущение всегда возникало, когда мы расставались.

– Господи, сейчас ты действительно выглядишь старым, – поддразнила я.

Садясь в машину, он серьезно произнес:

– Я так вымотался, что уже не понимаю, что к чему. Но думаю, теперь это лишь вопрос времени. Некрасиво такое говорить тебе, да и кому бы я это ни говорил, все равно звучало бы безобразно. Но сейчас я даже не могу думать о том, что будет. Просто не могу.

Он сказал это, будто убеждая себя.

– Да. Я понимаю. Все в порядке, – быстро сказала я и моментально захлопнула дверцу.

Мне больше не хотелось слышать об этом. Я пошла по ночной улице, а он сначала двигался рядом, а потом прибавил газу и посигналил мне. Я почувствовала себя чеширским котом, словно от меня ничего не осталось, кроме улыбающегося лица, висящего в темноте.

Мне всегда нравилось напиваться и ходить потом по ночным улицам, независимо от того, шел рядом со мной любовник или нет. Лунный свет залил весь город, тени домов растягивались до бесконечности. Ритм моих шагов сливался с отдаленным шумом автомобилей. В полночь небо над городом странно яркое, слегка даже не по себе, но в то же время чувствуешь себя в полной безопасности.

И хотя ноги несли меня к дому, я смутно осознавала, что на самом деле не жажду туда возвращаться. Нет, я знала, чего мне хотелось. Я отправилась туда, где находилась квартира Сиори. В такие вечера я обычно забегала к ней. Не в ту квартиру, где она работала, а в ту, где жила. Не знаю, оттого ли, что я была пьяна, или оттого, что спала слишком много, но я почувствовала, что грань между воспоминаниями и реальностью становится опасно тонкой. В моей душе последнее время творилось что-то странное. Даже сейчас я не могла отделаться от мысли, что если войду в лифт и поднимусь в ее квартиру, то обязательно застану ее дома.

Да, после этих вялых свиданий, от которых неуловимо веяло одиночеством, я шла к Сиори.

Если подумать, то во время встреч с ним я всегда начинала чувствовать себя невероятно одинокой. Не знаю почему, но всегда они заканчивались тем, что в мозгу возникали обрывки печальных мыслей – мыслей, которые приходят в голову, когда вы с тоской смотрите на луну, наблюдаете, как она все глубже и глубже тонет в синих глубинах ночи, как мерцает высоко-высоко над вами. И от этих мыслей рождалось чувство, словно и вас самих выкрасили в синий цвет, полностью, до кончиков ногтей.

Когда я была с ним, то превращалась в женщину, которая молчит.