Корбан Эддисон - Пусть к солнцу

Она подтолкнула Зиту на место возле окна и уселась напротив нее.

— Как ты думаешь, куда мы едем? — шепотом спросила Зита по-английски.

Ахалья взглянула на Ветри, но он был поглощен глянцевым журналом о кинозвездах и не обращал на девочек внимания. Она глубоко вздохнула.

— Я не знаю. Я никогда не слышала о таком поезде.

— Я так боюсь, — еле слышно прошептала Зита. Гул вокруг почти заглушал ее голос.

— Ты должна быть сильной, Цветочек, — сказала Ахалья. Цветочек — так называли Зиту домашние. — Если бы мама была тут, она сказала бы тебе то же самое.

К тому времени, когда взошло солнце, поезд уже покинул Ченнаи и теперь пробирался сквозь сельскую местность, мимо деревень, рисовых полей и возделанных пашен, потрескавшихся от жары. Чтобы отвлечься и занять время, Ахалья и Зита затеяли игру в стихи, в которую они часто играли в школе Святой Марии.

— Назови поэта, — сказала Ахалья. — «Свет рассыпается золотом на каждом облаке, любовь моя, и роняет алмазы в изобилии».

— Тагор, — тут же ответила Зита. — Это просто.

— Хорошо. Тогда как насчет этого? «Полнокровной жизнью живет лишь человек, уверенно идущий стезей любви к людям; тело же, лишенное способности любить, есть не более чем кости, обтянутые кожей».

— Тируваллувар, — без запинки выпалила Зита.

Ахалья решила загадать загадку потруднее:

— «Рассветный ветер, что бутоны раскрывает, несет тебе свой теплый поцелуй».

Зита задумалась.

— Не знаю, — наконец призналась она.

— Хафиз, — сказала Ахалья.

— Но это же персидский поэт, а не индийский.

— Для поэзии это не имеет значения, — заявила Ахалья.

Время шло, и народу в вагоне становилось все больше. Было невыносимо жарко и душно. Ахалья видела, что на лбу у Зиты выступили капли пота; ее собственный чуридар был влажным и липким. Вдобавок ко всему они были голодны. На каждой станции к поезду подходили торговцы, предлагавшие еду и напитки, Ветри успел и позавтракать, и пообедать, но девочкам при этом давал только бананы.

Солнце зашло в семь часов, стало немного прохладнее и легче дышать. Зита зевнула и посмотрела на сестру. Ахалья поняла ее немой вопрос. Она думала о том же самом. Поезд был забит под завязку. Люди сидели на скамьях и на полу, некоторые стояли, покачиваясь в такт движению, и Ахалья не понимала, как же все будут спать.

Но каким-то непостижимым образом всем нашлось место. Дети растянулись под скамьями, между мешками и чемоданами. Женщины сбились в кучки — так они чувствовали себя в большей безопасности. А мужчины улеглись где придется, сгибаясь под немыслимыми углами, поджимая под себя руки и ноги.

Ахалья обняла Зиту и прочитала про себя молитву, которой их научила Амбини. Она попросила Лакшми послать им здоровья, удачи и храбрости. Ахалья знала, что им понадобится и то, и другое, и третье — куда бы они ни направлялись.

Ночь была беспокойной. Люди ворочались, дети хныкали и кричали, но и Зите, и Ахалье удалось немного поспать. Под утро усталость все же сморила и их.

Когда Ахалья открыла глаза, она заметила, что поезд замедлил ход. Народу в вагоне стало меньше. Многие из тех, кого она запомнила, уже вышли. Поначалу огней за окнами было совсем мало, но вскоре стали появляться какие-то здания. Страх, который Ахалье удавалось подавлять в течение путешествия, возник с новой силой. Большинство из оставшихся пассажиров еще спали, но некоторые уже потягивались, разминали затекшие ноги, прохаживались по вагону. Было очевидно, что поезд скоро прибудет к месту назначения.

Ахалья обернулась и увидела, что Зита тоже проснулась и вглядывается в проплывающий за окнами пейзаж.

— Это город больше, чем Ченнаи, — тихо заметила она.

— Да, — согласилась Ахалья и прижала сестру к себе.

Поезд замедлил ход, и спустя несколько минут показалась платформа. Над скамьями девочки увидели таблички с названием станции. «Дадар», было написано на них. К сердцу Ахалье подступил холодок. Она знала, где находится станция Дадар.

Они были в Бомбее.

Поезд остановился. Пассажиры подхватили свои чемоданы и принялись протискиваться к выходу, толкая перед собой детей. Амар вошел в вагон и, распихивая людей, приблизился к ним.

— За мной, — скомандовал он, ничего не объясняя.

Станция Дадар в предрассветной дымке напоминала сумасшедший дом. Лампы дневного света над платформой бросали мертвенный голубоватый отблеск на лица людей. Десятки таксистов призывно тянули к ним руки, предлагая Амару воспользоваться их услугами. Все говорили на чужом, незнакомом языке. Ахалья огляделась в поисках полицейского, но не заметила ни одного. Если бы сейчас она кинулась бежать, то, наверное, сумела бы затеряться в толпе. Но она не могла дать знак Зите и не могла оставить ее одну.