Максим Пачесюк: Гринвуд. Легионер Его Величества

— Леди! — Всполошился Лиам. Он успел ее подхватить, но перепугался не на шутку. Спасение отца непостижимым образом оказалось под угрозой.

— Я в порядке, парень, отпусти меня.

— Вы плачете, леди?

— Нет, это так… — Тринити отстранилась от Лиама и одернула платье. — Эй вы, бездельники, приготовьте носилки и теплую карету. Стоп! — ее глаза подозрительно сощурились. Тринити взглянула на подушку с птицей-духом, потом на койку с человеком. — Ах ты дрянь поганая! Ты пытался разорвать связь между ними.

— Тогда бы дух выжил, — заявил монах. — Нет смысла рисковать его жизнью ради одного человека.

Лиам все понял, подался вперед, но рука Тринити удержала его.

— Подожди-ка, мальчик. — Она подошла к монаху и отобрала у него подушку. — Держи, — приказала она Лиаму. После чего, развернулась, подобрала платье и от всей души заехала монаху в пах острым носком изящного сапога. Судя по воплям, евнухом он точно не был, но вот после такого удара…

— Марта, принимай гостей, — крикнула баронесса еще с порога. — У нас сегодня в гостях, баронет Гринвуд.

— Как скажете леди. — Марта недружелюбным взглядом окинула небритого молодого человека в явно малом кожаном плаще, и грязном котелке.

— Баронета, вымыть и накормить. Котику налить молока. Обязательно в восточный фарфор и не вздумай ставить посуду на полу.

— Как скажете…

— Это еще не все. Гостевую приготовь. Некоторое время ее займет больной, Месячный брат.

Обе брови Марты взлетели вверх, но вопреки этому, она тем же бесстрастным голосом повторила, — Как скажете, леди.

— Можно сначала Финли устроить? — спросил Лиам.

— Можно, и попробуй только к моим девочкам приставать, сделаю то же, что и с тем монахом.

От этих слов, сказанных непринужденным тоном, у Лиама сердце похолодело… Хотя нет, не сердце а кое-что ниже. Даже демон не пугал так сильно.

— И не подумаю.

— О, подумаешь, знаю я вас, мужиков. Главное помни мои слова.

Слава небесам, на этой ноте, неловкий разговор пришлось прервать, поскольку двое монахов, под руководством старика Барни, внесли носилки с Финли.

— Надо бы побрить, борода ему не идет, — сказала Тринити

— Я побрею, — пообещал Лиам.

— Может лучше цирюльника позвать?

— Не надо, я его уже брил.

— Руки хоть не трясутся?

— Нет, сегодня еще не успел набраться.

— Все равно, до вечера с острым к нему, чтоб не лез.

Следом за монахами с носилками, вошел еще один с подушкой, на которой лежал Зверь.

— Леди, что вас связывает с моим отцом?

— Память о старом мире.

— Врать не хорошо, — не удержался Дуги.

— Ладно, он сделал меня женщиной, довольны? — Тринити скорчила надменную мину и посмотрела на Лиама с Дуги, для пущего эффекта пару раз хлопнув длинными ресницами. — Еще вопросы будут?

— Мы их лучше потом, зададим, — ответил за двоих Лиам.

— Прекрасно. Тогда может посмотрим, как устроили нашего больного?

— Ага.

— Ыгы, — перекривила Лиама, баронесса.

А устроили, Финли действительно неплохо — на пуховых перинах, да шелковых простынях просто таки огромной кровати. Перед большим окном поставили журнальный столик, а на нем положили подушку с черным вороном, нынешним телом светлого духа, по имени Зверь.

Тринити смотрела на Финли и не могла насмотреться. Он был тем самым юношей, что ласкал ее в свете ночных светил далеким жарким летом и в то же время, героем сражавшимся с демонами, отцом вырастившим сына. Как маленькая капля кислоты, душу разъедал вопрос, — Кто я для тебя? А что, если ты меня не вспомнишь?

— Леди, — обратился к ней Барни.

— А?

— Мы опаздываем, леди.

— Проклетье! Быстрее Барни, быстрее, — Тринити рванулась к дверям. — Ведите себя хорошо, мальчики, — бросила она на ходу, и вихрем слетела по лестнице.

— Ну, что ты о ней думаешь?

— Она его любит, Лиам. В этом нет сомнений. Но есть еще одно странное обстоятельство.

— Не интригуй, говори как есть.

— Мне кажется — он ее тоже любит.

— Блин, он ее даже и не видит.

— В том то и дело, когда она рядом, в нем что-то отзывается. Это ощущения на грани моего понимания. В конце концов, возможно, мне просто почудилось.

— Когда мы были в Рукии, он как-то сказал, что ни одна шлюха не заменит женщину которую любил.

— Это он-то? Я думал он горячий любитель борделей.

— О, так и есть, но давай не будем рассказывать баронессе.

— Ну, если она прямо спросит меня об этом, я вряд ли смогу отвертеться.

— Ты же фэйри, придумаешь что-нибудь.