Михаил Климов - Другая дверь

Похоже, из четырех конечностей полностью в рабочем состоянии у него теперь осталась только одна.

Но и такой, искалеченный, бандит был страшен…

И опасен…

– Ну, ты и сволочь… – опять превозмог боль и взял себя в руки Леший. Ему показалось, что Слава просто успел убрать ноги, – Что скажешь – интеллект и доброта опять тебя спасли?

– Иногда и болячки бывают полезны… – очевидно, непонятно для Лешего ответил наш герой.

– Что дальше? – не унимался бандит. – Мне надоела твоя раззявность… В армии тебя бы уже давно в гальюн спустили нужники мыть…

– Жаль, что ты такая сволочь… – задумчиво ответил Слава. – Такого человека бы да в мирных целях – цены бы ему не было…

– Что задумал? – в голосе Лешего впервые зазвучали истеричные интонации. – Обратить меня в свою веру? Будем вместе теперь старушек через улицы переводить и в сочельник конверты с поздравительными открытками по почтовым ящикам раскладывать?

– Нет… – Слава покачал головой. – Но мысль одна у меня есть…

Он посмотрел на Лешего, потом на окно, опять на Лешего.

– Судить меня будешь? – обрадовался тот. – Ты прокурор, я адвокат, а судьи кто? Тебе отвод даю, как заинтересованному лицу, а ты мне соответственно… А без судьи – суд не суд…

– Да кто я такой чтобы тебя судить? – совершенно искренне отозвался Прохоров. – Хотя, конечно, надо: за Федерико, за Песю, даже за Гороха…

– А ты, Альберт Швейцер, и его тоже жалеешь?

– Какой-никакой, а человек… Потом он книжки любил старинные, а я за это много простить могу…

– Так что ты надумал, Спиноза? – отмахнулся Леший, – А то у меня скоро вся кровь вытечет, и казнить будет некого…

– Знаешь, – доверительно начал Слава, но остриё кинжала так же недоверчиво располагалось у горла Лешего, – недавно, несколько месяцев назад, одна моя знакомая в сложной ситуации положилась на волю Божью.

– Это как?

– И в Новом Завете такое несколько раз случается, – не обращая внимания на реплику, – продолжил Прохоров. – Когда не люди принимают решения, а Бог…

– Что? Что это значит? – видно было, что бандит впервые за всё время разговора испугался.

– Вставай… – скомандовал Слава.

Он, наконец, решился…

– Теперь берись вон за ту ручку… – скомандовал он.

– Так нечем браться… – не понимая, что происходит, настороженно ответил Леший. – Руки-то вот они – не действуют…

– Для того, что потребуется сделать – достаточно… – жёстко сказал Слава. – Берись…

Бандит демонстративно неуклюже повернул раненую руку, дотронулся пальцами до рычага, оглянулся на Славу.

– Я сказал – берись…

Лицо Лешего перекосило от злости, но он, закусив губу, взялся за ручку, крови на пальцах прибавилось…

– Теперь дави на неё…

Бандит нажал, но ничего не изменилось, видно, давно не открывали…

– Дави… – заорал Прохоров.

Тогда Леший, матерясь, навалился всем телом, раздался скрип, какой-то скрежет и наружная стена, которая, как мы знаем, была дверью, чуть-чуть приоткрылась, образовав неширокую в палец толщиной щель.

Оттуда пахнуло холодом…

Он оглянулся, посмотрел на Славу:

– Пока не скажешь, – произнёс, – что задумал, хоть режь меня на куски, ничего делать не буду…

– Оденься… – Прохоров кивнул на доху, в которой Леший появился в его купе, – а то замёрзнешь…

– Какая трогательная забота… – глумливо отозвался бандит. – Перед смертью приговорённому надо согреться…

Но доху на себя накинул.

– У тебя выбор небольшой, – Слава передернул плечами, взял, внимательно поглядывая на своего «попутчика» и аккуратно перекладывая стилет из рук в руки, пальто и набросил себе на плечи. – Или я тебя здесь прирежу… И не смотри на меня так, ты мне сам выбора не оставляешь, а опыт такой у меня есть…

– У тебя?

– У меня, у меня… – Прохоров подбородком указал на стену-дверь. – Или вот твой шанс выжить…

– Ты… – ты… – задохнулся от возмущения Леший, – ты меня заставишь выпрыгнуть в таком состоянии, – он поднял над головой искалеченные руки, – из поезда, идущего на полном ходу?

– Ну, ты все понял… – жёстко сказал Слава. – Выбирай…

– Узнаю настоящего российского интеллигента… – зашипел бандит. – Когда лично ему плохо, он на любую подлость готов…

– Ну, насчет подлости ты бы помолчал… – наш герой сдержал себя, только выразительно подвигал острием стилета перед носом своего визави. – Ты же не оставлял ни малейшего шанса своим жертвам, хотя они ни в чём виноваты не были… Это не подлость? А у тебя… На тебе крови хоть залейся, однако надежду я оставляю… Открывай и прыгай…