Ну не смогла она родить, что теперь делать – не всем же такое удается. Видно, господь радости земные не всей кучей на одного человека сваливает, а распределяет по справедливости: тебе – материальное благополучие, тебе – деток рожать, тебе – над другими властвовать… Вот хотя бы взять их с Настькой: в такой убогости живет ее сестрица, а детей себе аж троих наплодила. Спрашивается – зачем? А у нее, у Нины, все есть, а ребеночка бог так и не послал. Уж казалось бы, что она только не делала – и обследовалась-лечилась, и по санаториям всяким ездила, а толку – никакого. Теперь вот бойся, что какая-нибудь ушлая молодушка объявит Гошке о своей беременности, и все. И кончится на этом ее, Нинина, благополучно-сытая богатая жизнь, в которую она вросла всем своим существом и привычками и которую может вот так взять и потерять запросто. Даже подумать страшно – сердце сразу заходится… Что ей тогда – работать идти? Гошка-то особым благородством никогда не отличался и содержать бывшую жену уж точно не будет – ему это и в голову не придет…
А работать она не может. Во-первых, ни одного дня в своей жизни утром по будильнику не вставала да строгим распорядком время свое не насиловала – еще чего не хватало. Во-вторых, она слишком уж в себе не уверена, чтоб хоть какую-то карьеру сотворить. А в-третьих – слишком ленива, чтобы в работе да в карьере этой каким-то образом и нуждаться. Ее вообще в своей бездельной жизни все устраивает, все нравится до безумия. Нравится целыми днями по дорогим бутикам шляться, испытывая сладостное удовольствие от трепетной суеты вокруг своей персоны девчонок-продавщиц, торопливо несущих ей в примерочную кабинку шикарные наряды и щебечущих наперебой льстивые свои речи, нравится сидеть часами в дорогих кафешках, разглядывая подолгу таких же, как она, профессиональных бездельниц, нравится ходить босиком по теплому и гладкому паркету их двухуровневой красивой квартиры, из которой ее в одночасье могут взять и выставить с чемоданами, да, черт побери! Она ж не виновата, что устроена так – ничего ей, кроме безделья, не надо. Да и не безделье это вовсе, а счастливое ощущение в себе пространства и неспешно перетекающего в нем, как теплый песок меж пальцев, времени. А еще – это счастливое ощущение свободы от ненавистной суеты и спешки, от постоянной, продиктованной обществом надуманной необходимости – куда бы себя приложить повыгоднее да попрестижнее. Она вообще может часами на диване сидеть и ничего не делать – ей хорошо, и все. Просто она время свое так живет, можно сказать, бережно – каждую минутку со вкусом и послевкусием пережевывает. А Гошка смотрит и шипит раздраженно: «Растение…»
А раньше ему все это нравилось. Раньше он ее любил, очень любил. И она ему по наивности своей верила. Верила даже в то, что ради безопасности его бизнеса надо всю недвижимость на его родителей оформлять. Вот же дура была. Надо было хоть на черный день себе что-то откладывать, а не тратить бездумно направо и налево. Деньги, деньги, как к вам привыкаешь… Вас уже и ощущать начинаешь по-особому, издалека, шестым каким-то чувством. А иначе почему у нее в голове щелкнуло, когда Гошка ей про этот Настькин звонок рассказал? Она сразу и не поняла – почему. А как поняла, тут же вещички свои в сумочку покидала – и на вокзал. Надо, обязательно надо прибрать к рукам этот кусочек, эту теткину шикарную квартиру. Правда, и Настька будет претендовать, конечно, знает она эту халдейку – всю жизнь с нее деньги тянет, не стесняется. И не задумывается никогда – какое ей, Нине, в сущности, дело до ее многодетных трудностей, и почему она должна отдавать свои шикарные шмотки тупым ее дочкам, которые о настоящей цене этих тряпочек даже и не догадываются? Обязана, что ли?
А про тети-Машину квартиру она все знает. Случайно. Левчик, Гошкин друг, такой же хитрый бизнесмен, одно время к ней сильно приценивался, хотел старичков на меньшую жилплощадь переселить, дав им немного денег в отступное – на наивность их рассчитывал. Место-то классное: тихий центр, дом – крепкий такой толстостенный особнячок, все кругом в зелени. Он тогда и цену реальную этой квартиры называл – она аж обалдела от такой суммы. И не призналась почему-то, что хозяева – ее дальние родственники. Словно подсказало ей тогда что внутри – молчи, мол. Хотя и расчетов на эту квартиру абсолютно никаких не было, кто ж думал, что тети-Машин муж так быстро на тот свет отправится, он же моложе ее намного. А оно вон как вышло – старушка взяла да и осталась одна в хоромах своих неприватизированных, сама себе теперь хозяйка. Кого захочет, того и пропишет. А Настька-то и не знает, что квартира эта тети-Машиным мужем никому не завещана. Может, и удастся ее вообще отодвинуть, навесив лапши на уши…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу